Диктатор. Дилогия

Шахов Борис Федорович

Конечно, случись со мной или у меня что-то по-настоящему чудовищное, не знаю как бы я себя повел. Хотя... Что это я иду на поводу у современного общества и стыжусь той части нормального воспитания, что у меня есть (насколько бы неоднозначно это ни звучало после совершенного только что двойного убийства)? Лично для меня в плане иконы воли и прощения служило то, что произошло в конце Великой Отечественной. Раз уж остались на планете немцы, раз не передушили их всех, не глядя на пол и возраст, а даже помогли потом... И это после всего того, что те совершили у нас?! Я бы, честно скажу, так наверное не смог. Не сдержался бы. А они, поколение моих дедушек и бабушек, сдержались. И я буду их достоин. И это нужно не кому-нибудь там вроде закона, президента, бога или командира,

или галочки в личное дело, а лично мне. Для того, чтобы остаться самим собой. Человеком, а не упырем-людоедом. И цена этого сейчас не такая и большая - уж пыточное-то я перенесу, не в первой. А поэтому:

– Нет. Я не буду делать этого!

Для того, чтобы со стопроцентной точностью предсказать следующие слова Крауча не нужно раскрывать "свое внутреннее око" или смотреть в гадательный хрустальный шар.

– Круцио!
– услышал я ожидаемый ответ.
– Фините. Не передумал?

– Нет.

– КРУЦИО! КРУЦИО!

– Я сказал - НЕТ! И другого ответа не будет!
– прохрипел я.

Следующие полчаса для моего восприятия растянулись на полвечности. На этот раз, почувствовав реальное, а не фальшивое, "из-за приличий" сопротивление, Крауч занялся мной по-настоящему серьезно. В дело взлома моих устоев шло все. "Сеансы" Круциатуса, злого, очень злого, но короткого по длительности воздействия перемежались длинными паузами на словесные атаки. Причем они были настолько разнообразны, что оставалось бы (если бы на это было у меня желание) только пожалеть, какого политика потеряла Магическая Британия. Логика, угрозы, уговоры, подкуп, лесть, даже злые шуточки, все это я был вынужден выслушивать, пока приходил в себя. Как только я восстанавливался достаточно, чтобы кинуть в своего мучителя Аваду, Диффиндо или выпустить плеть крови, короткий перерыв кончался и в ход опять шел Круциатус. Крауч пытал меня и в перерывах уворачивался от моих авад. Пытал и защищался щитами от моей кровавой плети. Пытал, пытал, пытал... Пытал до тех пор, пока сил у меня не осталось совсем и никаких. Даже просто на то, чтобы плюнуть в ненавистную рожу блондина. Поняв, что больше от меня ждать больше нечего, фальшивый профессор зло выругался. Проигрывать, видимо, он не любил.

– Слабак и чистюля!
– презрительно бросил Крауч, подошел ко мне, и за волосы поднял мою голову.
– Ты думаешь, нашего господина будет интересовать твое мнение? Господина интересует только верность и беспрекословное выполнение его приказов! Ты понимаешь, что вопрос может стоять в форме "или он или ты?"

– Да пошел ты! Я сказал!

– Ты думаешь, что что-то можешь изменить? Так смотри! Петрификус Тоталус.

Я куском неподвижного камня упал на пол Тайной Комнаты. Крауч пинком развернул меня так, чтобы я мог все хорошо разглядеть, после чего направил свою волшебную палочку на ребенка, и сказал мне:

– Смотри! В этом виноват ты! Игнис!

– И-и-и-а-а-а...

Яркое жаркое пламя объяло детскую фигурку. Крик девочки сверлом ввинчивался мне в голову. Но у меня не было никакой возможности ни спасти, ни прекратить ее мучения, ни даже отвести глаза. Какая же ты мразь, Крауч! Вместе со своим "господином"!

– Игнис!

– Игнис!

– Игнис!

Когда жуткий костер догорел Бартемиус Крауч-младший подошел ко мне и спросил:

– Надеюсь, ты понял урок? Фините!
– веревки растворились в воздухе.
– Свободен.

Интерлюдия 4

"Что ж, - думал фальшивый профессор ЗОТИ, глядя в спину качающемуся от магического истощения ученику Хогвартса, - я в точности выполнил волю Господина. Хаффлпаффец оказался весьма неординарным, но все же смог заставить себя убить магглов. Взрослых магглов. Ребенка - не смог, но это совсем не страшно. Потом, если Лорд прикажет, все равно ему деваться некуда будет. Я вот и сам тоже детишек убивать не люблю, и делаю это только по приказу самого лорда, как сейчас.

Даже хорошо, что Крэбб не смог. Непоколебимая верность и слепая преданность своим принципам, это важное качество для слуги Темного Лорда. Ведь потом он точно так же будет верен Ему, а не как эти мерзкие предатели, побежавшие лизать ноги министерским чинушам и Дамблдору.

Да и к тому же те, кто обожает детские мучения, это такие соратники... непостоянные. Да, они были, есть и будут среди Упивающихся Смертью. Но почему-то такие маги жили не очень долго. Либо сам Лорд, относящийся к ним, как к неизбежному злу, жестоко, гораздо более жестоко, чем других, покарает за провал, либо в бою они получат в спину что-нибудь на первый взгляд неопасное, типа легкого Конфундуса. Добьют их уже враги, а настоящий убийца останется чист. Я в свое время так отправил на тот свет много отребья, заметно почистив ряды..."

– Ладно, это все лирика. Нужно прибраться, - прошептал себе под нос маг, глядя на два трупа и выжженное пятно на мозаичном полу.
– Негоже захламлять покои, созданные самим Слизерином, маггловским мусором. Эванеско.
– и горстка тлеющих углей на полу, все что осталось от человеческой девочки, исчезло.

– Нужно идти. Вряд ли Крэбб найдет силы, с непривычки после стольких Непростительных, и способ выбраться наверх из канализации Хогвартса. А их немало, вот только маги в последнее время становятся не только продажными, но и абсолютно тупыми! К примеру, заклинание Витисортиа, призыв живой лозы, по которой, как по веревке, можно вползти наверх, или заклинание приклеивания ног, или... да мало ли можно найти нестандартных применений совершенно детским или шуточным вроде бы заклинаниям? Но до для этого нужно думать... Жаль, что чтобы летать самому, без всяких там метел, ступ или ковров-самолетов нужно одновременно быть одаренным в окклюменции и легилименции, как Лорд или Снейп... А трупы магглов убирать не буду. Пусть пока полежат здесь, - Крауч усмехнулся.
– Они еще понадобятся. Для дела.

Глава 18. Зов

Сильное магическое истощение оказалось на редкость мерзкой штукой, чем-то напоминающей помесь похмелья с сотрясением мозга. Оставалось только благодарить всех богов и Мерлина за то, что Крауч помог мне добраться до факультетской бочки, иначе я имел все шансы грохнуться на пол и пролежать там как минимум до утра, когда бы меня стали искать. Правда в дороге до гостиной чертов упиванец заставлял меня непрерывно зажигать Люмос и тушить его Ноксом:

– Зачем?
– сквозь зубы выдавил я.
– Разве я недостаточно выложился?

– Ты так хочешь в Азкабан? А если завтра в Хог заявятся авроры и проверят твою палочку Приори Инкантатем, что они там увидят? "Ах! Вы только посмотрите! Такой молодой лорд, а уже вовсю кидается направо и налево Непростительными!"

– Но жертв же нет!

– Да?

– Но их же не найдут?

– А кто его знает?
– с прозрачным намеком сказал Крауч.
– Постоянная бдительность!

Откровенная угроза совсем не прибавила мне сил, чего нельзя было сказать про головную боль. Чтобы прочитать: "молчи и делай, что тебе говорят, иначе сядешь за убийство!", не нужно быть гением анализа. Короче говоря, от раздирающих мою голову резкой болью тяжелых мыслей и сильного магического истощения последние метры до кровати я преодолел по стеночке, а потом реально на карачках, ибо сил без подпорки стоять на ногах уже не было.

На следующее утро, отмахнувшись от приятелей, я сказался больным (и честно был им, по сути) и не пошел на занятия. Хорошо быть лордом, иначе не представляю, как бы я скрывал от Помфри и профессоров свое истощение, а главное, его причину. Получив заверения друзей, что конспекты они обязательно принесут, и усиленно догонять, как это пришлось делать после второго курса, мне будет не нужно, я рухнул обратно на кровать и уперся взглядом в потолок. Мне нужно было тщательно обдумать все произошедшее этой ночью.