Диктатура Гурова

Макеев Алексей Викторович

– Очень хорошо, а потом я рухну и попрошу до утра меня не трогать, даже если начнется ядерная война – все одно погибать, так хоть высплюсь. А у тебя на завтра что запланировано? Никаких вылетов в область не предвидится? – нейтральным тоном спросил Лев.

– Нет, – ответил Романов, но, посмотрев на него, добавил: – Но мне почему-то кажется, что тебе нужно, чтобы я улетел.

– Да, Саша, причем не один, – подтвердил Гуров. – Скажи, никому не покажется подозрительным, если ты возьмешь с собой Сафонова? А я тем временем в областном управлении с людьми пообщаюсь.

– Так вот где собака зарыта! Что с ним не так? – спросил Романов и, не дождавшись ответа, вздохнул: – Видимо, мы совершили очень

большую ошибку, взяв Сафонова сюда на работу.

– Саша! Подводники такие ошибки называют аварийными, – ответил Гуров. – Выводы делай сам! И упаси тебя бог лезть к Генке с расспросами и разговорами на эту тему – ты мне все дело завалишь! И у других людей ничего не выспрашивай! Всему свое время.

– Хорошо, – недовольным тоном согласился Романов. – Да, я могу найти повод вылететь в область и взять с собой Сафонова.

– А вот Кедрову о том, что я прилетел и хочу поговорить с его подчиненными, ты скажешь завтра, когда Сафонов будет уже рядом с тобой, но так, чтобы он тебя не слышал.

– Знаешь, Лева, – пристально глядя на него, сказал Саша. – Ты в прошлый раз и по более серьезному поводу так не шифровался.

– Потому что тогда с первых же минут все было ясно, – объяснил Лев. – Кое-что я, конечно, уже сейчас понимаю, но остается еще масса вопросов, на которые нужно ответить. У меня пока есть только печка – это Сафонов, вот от нее я и начну плясать.

– Лева, мне эта твоя конспирация – серпом по одному месту, – сердито сказал Романов.

– Если здесь у вас рванет всерьез, то прилетит твой тесть и за это самое место тебя подвесит на дереве перед зданием администрации под громкие одобрительные возгласы широкой общественности, так что терпи! Теперь дальше. Кто у вас здесь занимается сотовой связью?

– Наш человек, причем и сотовой, и обычной.

– Очень хорошо! – обрадовался Гуров. – Ты, Саша, сейчас с ним свяжешься и скажешь, что тебе срочно нужны распечатки всех входящих и исходящих звонков Сафонова со всех его телефонов: сотового, домашнего и служебного прямо с 1 июня, причем с расшифровкой. Чтобы, кроме номера, был указан еще и человек, на которого номер зарегистрирован. И в дальнейшем, чтобы каждый вечер тебе привозили свежие.

– Не проблема, сделаю. Это все? – Лев, подумав, кивнул. – Ну ладно! Ты разбирай вещи, умывайся или душ прими, если хочешь, а потом спускайся вниз. Столовую по запаху найдешь – Наташка у меня сказочно готовит!

Романов вышел, а Лев стал осматриваться. Это была самая обычная комната молодого человека, не обремененного никакими пагубными пристрастиями и даже с несколько старомодными взглядами на жизнь, о чем свидетельствовал и подбор книг с дисками, и отсутствие на стенах постеров новомодных музыкальных коллективов, спортивных команд или полуголых девиц. Приведя себя в порядок и сменив рубашку, Гуров отправился в столовую.

Романов уже ждал его за накрытым столом, вокруг которого суетилась Наталья, и Гуров, видевший ее впервые, невольно отметил, что эта несколько полноватая женщина – совсем не красавица, да и простовата, а вот Саша очень даже симпатичный мужчина. «Интересно, а почему они поженились? – подумал Лев. – По любви, по расчету или по здравому размышлению?» Он смотрел на эту пару и понимал, что никакой любви там никогда не было. Была взаимная симпатия, принадлежность к одному кругу, общность интересов и все в этом духе, так что Саша, скорее всего, сначала с Косолаповым поговорил о том, что хотел бы жениться на Наталье, а уже только потом, получив его одобрение, – с ней. Или, может быть, сам Косолапов, узнав Сашку получше, предложил ему жениться на своей дочери. Но как бы там ни было, с первого же взгляда было понятно, что живут они дружно, не ссорятся, потому что распределение ролей в таких семьях установлено

веками: муж-добытчик и жена, которая поддерживает огонь в домашнем очаге. Они больше друзья и соратники, чем любящие муж и жена, и, несмотря на это, друг за друга кому угодно горло перегрызут. «Да, любовью здесь и не пахнет, сплошной здравый смысл, – подумал Лев и тут же устыдился этой мысли. – А ты сам-то, что, по большой любви на Марии женился? Тоже можно сказать, что по здравому размышлению, только не в ту сторону у тебя тогда голова работала. Другой бы двадцать раз подумал, прежде чем связывать свою судьбу с артисткой, а вот ты лопухнулся! Такая жена, как Наталья, никогда в жизни никакой подарок, тем более такой дорогой, как джип, от чужих мужиков не приняла бы! Она бы сначала с мужем посоветовалась: брать или нет, потому что отдельно от семьи себя не представляет, собственных амбиций у нее – ноль и выпендриваться ни перед кем она не будет, потому что ей это просто не надо! А вот семья, муж, дети, дом – у нее на первом плане, и она бы просто побоялась, что этот подарок может их скомпрометировать! А Мария радостно уцепилась за подарки, не просчитав последствий, ни на секунду не задумавшись: а чего это мой муж всегда от них отказывается? А вдруг в этом есть какой-то смысл? Нет, у нее даже такой мысли не возникло! А расхлебывать эту кашу теперь приходится мне. Так что заткнись ты, Гуров, со своими критическими замечаниями, потому что сам дурак!»

Бодрости духа эти размышления Льву не прибавили, так что он, хоть и проголодался изрядно, ел без особого аппетита. Правда, встав из-за стола, тепло поблагодарил Наталью за очень вкусный обед, на что она только улыбнулась.

– Лев Иванович, да вы даже не заметили, что ели, не тем у вас была голова занята. Да вы не думайте, я не обижаюсь! Я такое каждый день вижу с тех пор, как Саша губернатором стал – раньше-то у него все-таки времени побольше было, а вот хлопот – поменьше. Знаете, он один раз за обедом, задумавшись, сладкий пирог горчицей, которую я не успела со стола убрать, намазал и съел, причем даже не почувствовал этого, а вот дети, которые все это видели, чуть не подавились.

– Уже насплетничала, – добродушно бурчал Романов. – И ведь было-то всего один раз, а ты все никак забыть не можешь.

– Забудешь, как же, если Варюшка, на тебя посмотрев, решила так же попробовать, – рассмеялась она. – Ох и реву было! Горчица-то домашняя, злая! А она ее щедрой рукой себе на печенье наложила!

– Наташа, а сколько у вас детей? – спросил Лев.

– Почти семь, – лукаво улыбнулась она и, видя, как Гуров оторопел, спросила: – А чему вы удивляетесь? У нас у всех много детей.

– Сибирь, Лева, заселять надо! – веско заметил Романов. – Чтобы разные супостаты на нее зубы не точили! Чтобы кадры везде свои были! Мы из областного бюджета всем многодетным семьям доплачиваем! И не по три копейки! Потому и ясли с детсадами и школами у нас, что ни год, новые строятся!

Наташа начала убирать со стола, а мужчины перешли в кабинет хозяина дома. Не увидев там даже пепельницы, Гуров удивленно спросил:

– А чего ты в доме не куришь? Ну ладно там, в спальне, в столовой, но здесь-то у себя можешь.

– Не хочу Наташу расстраивать, вот и курю только вне дома, – объяснил Романов. – Запах, конечно, в карман не спрячешь, но она у меня большая умница и делает вид, что ничего не замечает. Знает ведь, что, как только эта чертова история закончится, я тут же брошу, вот и не педалирует ситуацию.

«Действительно умница, – мысленно согласился с ним Гуров. – Другая бы на ее месте пилила мужа день и ночь, а она все понимает и терпит. Интересно, в Сибири все жены такие или сволочные дуры тоже попадаются?» Вслух он, естественно, ничего не спросил, а просто белой завистью позавидовал Сашке.