Диктатура Кошмаров
Шрифт:
Пока она говорила, тело, переставшее фиксироваться оплеухой, осело на пол, и к нему скользнул силуэт моей младшенькой. Вживлять «заготовки» проколов в череп.
Я мысленно назвал ее красоткой и неспешно повернулся к профессору медицинских наук, судя по расфокусированному взгляду и румянцу на щеках, пребывавшей в режиме безумного ученого:
— Алевтина Станиславовна, проверьте, пожалуйста, качество исцеления господина Зиновьева.
— Эта девушка оперировала без инструментов, перерезала кости так, как будто они не плотнее воздуха, мгновенно коагулировала кровь
— Да, мы действительно являемся магами… — кивнул я и повел рукой в сторону министра обороны, к слову, пребывавшего в задумчивости.
Золотарева поблагодарила за ответ, на всякий случай использовав титулование, извинилась, подошла к журнальному столику, развернула тестер в рабочую конфигурацию, подозвала к себе Зиновьева и потребовала закатать рукава. А минут через восемь, изучив «простыню» с результатами анализов, потерла ладонями лицо, прочитала итоговое заключение еще раза два и повернулась к КИММ-овцу:
— Марат Борисович, человек, которого я осмотрела, абсолютно здоров, все маркеры, о которых вы мне говорили, на законных местах и, вне всякого сомнения, являются настоящими, а тестовый отклик от БИУС-а соответствует прежнему. Но ни один из синдромов, о которых говорилось в истории болезни, не лечится!!!
— У вас… — уточнил я и спросил у Свирина, есть ли у него какие-нибудь претензии к качеству исцеления.
Он отрицательно помотал головой и заикнулся, было, о готовности их стороны перевести на Надежду второго пациента, но был прерван на середине предложения:
— Марат Борисович, с попустительства вашей стороны меня попытались шантажировать. Я считаю это нарушением духа договоренностей, поэтому ни о каком продолжении сотрудничества не может быть и речи до тех пор, пока вы не найдете способ компенсировать мне моральный ущерб. Следующий раз я позволю открыть «окно» пятнадцатого февраля. Не решите созданную вами проблему за один-единственный раз — закрою Надежду на год. На этом у меня все. Хотя нет, не все: на этом носителе — цифровая копия фильма о последних минутах жизни господина Прохорова, снятого на пленочный киноаппарат. Вот теперь действительно все. Ждите появления межмирового перехода…
Глава 17
26 декабря 2514 по ЕГК
…После возвращения из Клиники Ксения Станиславовна ушла к себе. Что интересно, довольно улыбаясь и неся себя на зависть любой Императрице.
— Страшно довольна результатами переговоров и гордится жесткостью главы рода… — уверенно заявила Дайна, заметив в моих глазах недоумение.
Я мысленно хмыкнул, завел Стаю в свою гостиную, наткнулся взглядом на накрытый стол и сообразил, что голоден. Пока помогал супругам и сестре усаживаться на законные места, сглатывал слюну. А после того, как сел сам, вцепился в ложку, попробовал тройную уху и потерялся в гастрономическом удовольствии.
Пришел в себя во время третьей перемены блюд. Из-за нечеловеческих мук выбора между умопомрачительно аппетитно пахнущим куском яблочного пирога
— Игнат, тебе пора сваливать в Пятно и теряться как минимум до начала весны: указ о пожаловании тебе чина действительного тайного советника свел с ума всю Империю, поэтому за последние двадцать восемь минут тебе пыталось дозвониться пятьдесят два человека! Ты представляешь, что будет дальше?
— Я бы свалил. С большим удовольствием… — вздохнул я, представив наклевывающиеся перспективы. — Но завтра — прием по случаю дня рождения Людмилы Евгеньевны, пропускать который нельзя…
— А приятные новости есть? — поинтересовалась Ольга, помрачневшая как бы не сильнее меня.
— Есть, конечно! — весело хохотнула верная помощница, помучила нас театральной паузой и, наконец, перестала издеваться: — Злобная Мелочь только что превентивно объяснила будущим фрейлинам, почем фунт лиха.
— Видеозапись есть? — хором спросили мы и буквально через мгновение прикипели взглядами к большому экрану, на котором возникла знакомая заставка. А еще через секунду БИУС изложил предысторию «конфликта»:
— Выполняя приказ Императрицы, все руководство Дома Гимназисток встретило Воронецкую и Максакову у парадной лестницы. Татьяна по какой-то причине была не в духе, поэтому сходу приказала директрисе вызвать преподавателей в свой кабинет, а учащихся собрать в актовом зале. Первых построила сама — на протяжении добрых двадцати минут объясняла нюансы отношения правящего рода к личному развитию юных Одаренных и требовала воспитывать не декоративных болонок, а бойцовых сук. А Лиза отправилась в актовый зал, поднялась на сцену, села в единственное кресло и не впечатлила своим видом, ростом и возрастом полтора десятка самых влиятельных, наглых и самоуверенных девиц.
А теперь смотрите…
Реакция Злобной Мелочи на оскорбления, презрительные комментарии и смешки из зала заставила присвистнуть: она вложилась в четыре оплеухи, смела ими к дальней стене охамевших девиц вместе с креслами, вырванными из пола, придавила эту кучу-малу прессом и приложила арктическим холодом. Потом неспешно встала, подошла к боковой лесенке, спустилась с возвышения, прогулялась до стонущих, плачущих и стучащих зубами «зрительниц», остановилась в паре метров от самой ближней и недобро усмехнулась:
— Завтра утром в Дом Гимназисток привезут трех моих близких подруг. Жаловаться они не умеют. Зато уже учатся у Черного Беркута, его супруг и любимой сестры ставить на место вконец охамевших клуш. И пусть девчонки сделали только первые шаги на пути к становлению Кошмарами, зато у них есть две чрезвычайно мотивированные защитницы — Полина Сергеевна Беркутова-Туманная и я. А теперь внимание: в данный момент супруга моего жениха, Великого Князя Виктора Михайловича, получает постоянный доступ к телеметрии системы контроля и наблюдения этого учебного заведения, а я — особа добросовестная, внимательная и мстительная. Вы ведь меня поняли, верно?