Дилетант. Дилогия
Шрифт:
Следом за матерью из сеней в дом вошла Наташка-почтальонша, замотанная в шаль по самые глаза. Впрочем, так она ходила всегда.
– Тётка Феня, Вам вот...
– Что 'вот' она не договорила. Просто молча протянула матери какую-то жёлтую бумагу.
– Мать поставила кружку на стол. И, не села, а скорее упала на табуретку.
– Что это?
– Голос матери был непривычно глухим и каким-то потерянным.
– Вот.
– Наташка не могла выговорить название того, что она принесла.
Серёжка выскочил из-за стола и выхватил бумагу.
– Так, так, ... Федосье
– Ваш сын...
Мать завыла, упала на колени, и так на коленях воя подползла к кровати, обхватила её руками и забилась.
Заревела испуганная Зинка, заголосила Ндюшка. Только Таня и Серёжка растерявшись, прижавшись друг к другу, ещё до конца не понимая, что произошло, столбами стояли посреди ГОРЯ!
Я лежу с открытыми глазами. Я осознаю, что лежу с открытыми глазами и смотрю в верх, в темноту. Горе! Я чувствую горе.
То, что я видел, нельзя было назвать сном. Я видел ГОРЕ!
Я знаю, что это было. Мне это рассказывала мать. И та мать, которая была в моём видении или сне, была мне как раз бабушкой. Это она в октябре 42 года получила похоронку на своего старшего сына. Было это не в Навле, а в эвакуации где-то в Саратовской области под городом Энгельсом. Это я и видел.
Но почему? Почему это мне привиделось? Да так ярко! В таких деталях! Чётко вижу до краёв полную кружку молока. Даже запах. Я чувствовал запах козьего молока.
Почему мне это привиделось... или приснилось?
Выверты нашего сознания иногда бывают просто необъяснимы.
Может это знак?
Чей? Знак чего?
Знак, что я должен не допустить повторения ГОРЯ?
Ага. Не перебарщивай. Сейчас идёт 1792 год, между ним и 1942 150 лет. Это столько воды утечёт! А сколько ещё будет войн, а сколько горя, а сколько солдат погибнет! А сделать сейчас так, чтобы через полтора столетия не началась Великая Отечественная война не сможет никто, тем более увечный мелкопоместный дворянин, даже со знанием будущего.
Но делать-то что-то надо. ...
Часть вторая
История сослагательного наклонения
Глава 1 (1793 январь)
Минуй нас пуще всех печалей
и барский гнев, и барская любовь.
А. С. Грибоедов
– Кто сей егерский поручик, Платон Александрович?
– императрица явно разглядывала меня.
Бог дал женщине ум, Дьявол усмехнулся и наградил сиськами. Теперь её ум никого не интересует.
Вот что за хрень лезет в голову? Что ты, как идиот, пялишься на декольте Екатерины?
– Это protege Екатерины Романовны, Ваше Величество.
– Разрешите представить Вам моего крестника, Александра Фёдоровича Ржевского, Ваше Величество.
– Присев (кажется, это называется 'книксен', подумалось мне) и низко склонив голову, сказала Дашкова.
– Я уже имела честь Вам про него рассказывать.
– Да, да, помню, mon cher, это тот герой Измаила?
– императрица
– Милый юноша.
– В её взгляде я увидел любопытство. И, обернувшись к фрейлине, добавила в полголоса - Wie aussehen! Wie aussehen!
– Но позвольте, мне говорили, что у Вас нет ни ног и ни рук.
– Это она уже обратилась ко мне.
– Прошу прощение за дерзость, Ваше Величество.
– Я поклонился.
– Но молва о том, что я калека несколько преувеличена - у меня нет только ног и пальцев на левой руке, остальное всё цело, поэтому Я (на 'Я' мой голос слегка как бы дрогнул) не калека и не инвалид.
– Ну, ну, мой друг, не обижайтесь, я вовсе не хотела Вас обидеть, я не называла Вас калекой. А?...
– Она веером показала на мои ноги.
– Это искусные протезы, Ваше величество, сделанные швейцарским мастером Паули.
– То, что Паули не Паули, им (и Екатерине, да и Дашковой тоже) знать не обязательно, зато ссылка на механика иностранца, как мне показалось, при всеобщем русском пиетете перед иностранщиной - хороший ход, для будущего и Габриэля, в смысле - Жана, и наших с ним планов.
– Ну надо же! Нет, всё-таки какие эти швейцарцы молодцы. А?... Но наш Кулибин, я думаю тоже бы смог. Вы к Ивану Петровичу не обращались?
– Простите, Ваше Величество, но я не знаком с господином Кулибиным, да, если откровенно, и не слышал о нём.
– Блин!!!! Это, конечно ложь, уж о Кулибине знают в России все, правда, в моей России. Но мне казалось, что он уже умер - я банально не помню годы жизни Кулибина. А сколько ему сейчас лет, интересно?
– Это наш механик?
– Да, это НАШ (она выделила голосом 'Наш') Архимед.
– И почему-то взглянула на Дашкову.
– Буду рад с ним познакомиться.
– Однако наш герой за свой подвиг достоин награды. Вы были в реляциях, поданных мне светлейшим князем Потёмкиным ещё три года назад, но так как по известным причинам свой орден не получили, я сама его Вам вручу.
– Екатерина подняла правую руку, причём веер из неё куда-то исчез. Тут же фрейлина подала ей на подушечке орден.
– Господин капитан Ржевский, за отменную храбрость и ободрение своим примером подчинённых при штурме неприятельской крепости Измаил награждаю Вас орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-го класса.
– И приколола мне орден.
– Смею думать, что и впредь Вы будете также преданы и будете ревностно служить Отечеству.
Служу Советскому Союзу! Ага. Я банально растерялся, я не знаю, что нужно делать. Засада. Блин, Дашкова не предупредила ..., а может сама не знала?... Я встал на правое колено и поцеловал Императрице руку. Вставать на колени в протезах было рискованно, со стороны наверное выглядело смешно и неуклюже, но это всё, что показалось мне уместным в эту минуту. Кроме того, это, наверное, было не по уставу, но недовольства вроде бы не вызвало. Руку для поцелуя, по крайней мере, не отдёрнули.
– Рад стараться, Ваше Императорское Величество.
– Сказал я, вставая.
– Только...
– Я как бы засмущался.
– Я поручик.