Дилетанты
Шрифт:
В ее глазах что-то изменилось.
– Ты просто прелесть, - сказала она.
– Иди к черту, - поморщился я.
– Просто я люблю, чтобы мои жертвы проявляли желание...
– Я знаю, что это вовсе не обязательно, - тихо ответила она, - и у меня нет никаких таких инструкций.
– Она замолчала, потупила взор и - кому рассказать - немного покраснела. Заговорила она еле слышным шепотом: - Я делаю это исключительно по собственной инициативе.
– Ну, в таком случае...
– я почему-то замолчал и прокашлялся.
– В таком случае отойди к двери, а я переделаю этот стол в более необходимый предмет обстановки.
Глава 19
Я
– Ты куда?
– сонно спросила Либби, когда я вылез из кровати.
– Извини, я совсем запамятовал, что у меня свидание с блондинкой, - сказал я.
– Самое время, черт побери...
– начала она, а потом первая же рассмеялась.
– Господи, вот о какой блондинке речь. Но ты же сказал, что свидание в баре прошло по плану.
– Я сказал, что вроде бы получил то, что следовало. Но ошибся. Девица дала мне самую настоящую канадскую монету, хотя должна была дать фальшивую. Возможно, потому что ты ее спугнула.
Либби вздохнула в темноте.
– Я так и думала, что буду кругом виновата. Я усмехнулся, надевая штаны.
– Так или иначе, что-то ее спугнуло, потому как она не докончила начатое. Придется испробовать запасной вариант. Но на этот раз, пожалуйста, не вздумай показаться там. Оставайся здесь. Я все тебе" потом расскажу.
Когда я выбрался из домика, вибрация от двигателей показалась более ощутимой. Слабо освещенная палуба представляла собой непроходимые джунгли из тесно составленных машин. Я заметил какое-то оживление у ворот выгрузки. Судя по всему, мы подходили к городку под названием Питерсберг. Мы должны были причалить в девять вечера, но отошли из Принца Руперта с опозданием, да и потом юли медленней из-за тумана, и теперь официальное время прибытия было час ночи.
Агент, разрабатывавший график путешествия Гранта Нистрома, явно знал, что на этой линии случаются большие задержки, а потому не назначил точного времени контакта. Вместо этого мне следовало бы появиться в закусочном баре за сорок минут до предполагаемого прихода в Питерсберг. Вечером, когда я шел из каюты Либби, я увидел, что на черной доске объявлений корабельного казначея было выведено:
"1 ч. н."
Итак, ровно в двенадцать пятнадцать я вошел в кафетерий, довольно длинный зал, где с одной стороны был газетный киоск, а с другой кухня, где жарились гамбургеры. И то и другое было закрыто на ночь. Между ними располагалось несколько автоматов, в одном из которых я покупал кофе, и несколько довольно больших столов. Один из них был оккупирован группой агрессивных, сонных, грязных подростков обоего пола, остальные были пусты.
Я подошел к автомату, выудил монету и, решив, что кофе я уже пил, нажал на кнопку "горячий шоколад". Машина заурчала, выдала бумажный стаканчик, который стал наполняться шоколадом.
– И мне шоколаду, - услышал я голос за спиной.
– Вот деньги. Ой, человек с собакой!
Я обернулся. Все та же кареглазая миловидная блондиночка, все в том же голубом платье, под которым были видны те же самые колготки, только теперь они заметно
– Спасибо, - сказал мой контакт, получая от меня стаканчик. Глянув на свои часы, блондинка сказала: - Мне вообще-то сходить в Питерсберге, но я успею выпить это. Нет, давайте сядем подальше от этих хиппи.
– Девушка бросила на неумытых юнцов презрительный взгляд, приличествующий ее чопорной внешности, и буркнула, выдерживая амплуа: - Не понимаю, как людям не стыдно появляться на публике в таком грязном нечесаном виде!
– Бунтуют!
– улыбнулся я.
– Пусть бунтуют себе но время от времени принимают душ и стригутся, неужели им это так трудно?
– Разумеется, трудно, - сказал я.
– Вы не понимаете, против чего их бунт направлен. Не принимайте во внимание их речи, всю эту чушь насчет борьбы с истеблишментом, с всеобщей воинской обязанностью и так далее. Суть в другом. Их главный враг - телереклама, где их призывают быть чистенькими, причесанными, приятно пахнущими и так далее. Их задача - напомнить миру, что если им хочется вспотеть, то никакая реклама не убедит их принимать ванну с шампунями и прочими штучками.
– Это новый ракурс, - рассмеялась девушка.
– Никогда о нем не думала.
– Я и сам это понял минуту назад.
– А как вас зовут? Не могу же я обращаться к вам: Мужчина С Собачкой!
– Грант Нистром, - представился я.
– А я Эллен Блиш, - сказала она, протягивая мне руку.
– Такая фамилия, как ни странно, существует. Привет, Грант.
Я не очень обращал внимания на слова, слетавшие с ее уст, потому как ее маленькие пальчики говорили кое-что более важное. Уже второй раз за сегодня я получил пароль, на сей раз от фирмы, возглавляемой Маком, где я имел честь служить. Этот знак был ценнее того, что я получил от Либби, потому как его знают лишь немногие избранные и прошедшие специальную подготовку.
Почему-то мне захотелось от этого расхохотаться. Я подумал: а сколько вообще коммунистов осталось в этой загадочной шпионской сети, которую мне предстояло порвать? Похоже, эта сеть сильно смахивала на те "подрывные группировки", в которых агентов ФБР было куда больше, чем "марксистов".
Я откликнулся должным образом и стал вглядываться в хорошенькое личико Эллен Блиш, пытаясь распознать в нем признаки той крутости, которая свойственна членам нашего клуба. Впрочем, это не всегда видно невооруженным глазом. Я вспомнил еще одну хрупкую блондинку - голубоглазое создание, побывавшее в джунглях Юго-Восточной Азии и скончавшееся у меня на руках на обочине одной из дорог в Южной Франции. Но сейчас было не время вспоминать всех блондинок, которых я любил и не уберег, а также было мне не до брюнеток и рыжих.
– Привет, Эллен, - сказал я, убирая руку.
– Вы Эрик, - сказала она. Ее звонкий девический голосок вдруг сделался более глухим и низким.
– А день назад вы звонили в Вашингтон по этому телефону, - деловито сказала она и назвала номер.
– Это если вы верите в пароли не больше, чем верю в них я.
– Если я Эрик, то кто же вы тогда?
– спросил я.
– Просто Эллен.
– Что же у вас для меня припасено. Просто Эллен?
– Информация. Предостережение. Похоже, вам собираются устроить встречу на приеме.