Дилетанты

Гамильтон Дональд

– Маленькую. Вообще-то можно обойтись и без нее. Посплю в том, что на мне. Надеюсь, ты не чувствуешь прилив мужской энергии, потому как лично я совсем обессилела и не готова никого соблазнять. Ну и поездочка! Если ты пойдешь обедать или еще куда-нибудь, входи потом без шума, а то я уже буду крепко спать.

Мне показалось, что я снова женат. Я улыбнулся, вышел, открыл домик, дал Хэнку поесть, забросил наши чемоданы в номер, выпустил пса побегать, потом запер его и направился в ту часть мотеля, где располагалось кафе. Перед дверями некоторых номеров стояли машины, и внезапно мне в глаза бросилась двухдверная запыленная жестянка,

показавшаяся мне знакомой.

Во всяком случае, это относилось и к косому срезу кормы, и к фасонистым колпакам на колесах, один из которых теперь отсутствовал, а остальные были так залеплены грязью, что их хромированная поверхность в темноте была столь же неразличимой, как и окраска кузова. У машины была разбита фара, а на лобовом стекле словно лучи звезды разбегались трещины: результат отчаянного тысячемильного броска по щебеночно-гравиевым дорогам.

Я остановился на какое-то мгновение, затем продолжил свой путь. В кафе я заказал гамбургер и пиво, поскольку ничего покрепче не имелось. Вот идиотка, думал я. Ей же ведено было отправляться домой и не путаться под ногами. Ну, что ей тут понадобилось?

Впрочем, вопрос был чисто риторический. Пат Белман явно потащилась за мной в Аляску, чтобы расквитаться за ее погибших друзей-приятелей. А может, ее притягивал как магнит собачий ошейник, каковой вместе с его содержимым мог принести ей пятьдесят тысяч от китайца по имени Су.

Я проснулся от того, что почувствовал на щеке что-то мокрое и холодное. Я сел, пытаясь понять, как это Хэнк пробрался в наш номер. Потом вспомнил, что я сам взял его к нам вечером. Складывалась ситуация, когда имело смысл принять все многочисленные меры предосторожности, но я ограничился лишь одной этой.

Пока я сидел и зевал в темноте, Хэнк положил передние лапы на край кровати и попытался лизнуть меня еще разок. Я вяло отпихнул его.

– Лежать!
– прошептал я, глядя на вторую кровать, где мирно спала Либби.
– Я все понял: тебе хочется на улицу. Немножко потерпи.

Посмотрев на часы, я обнаружил, что уже довольно поздно: а именно шесть тридцать пять. Вчера я поставил будильник на семь. Протянув к нему руку, я выключил завод - встреча у кафе должна была состояться в семь пятнадцать.

Я встал и пошел в ванную. Несмотря на угрозы лечь спать в белье, Либби его постирала и повесила сушиться на душ. Еще один привет из семейной жизни. Вступив в утреннюю схватку с нейлоном - в данном случае в виде лифчика и трусиков, - я ностальгически подумал об уютном мире супружества, из которого меня вытряхнули уже много лет назад.

Я вышел на улицу. Уже достаточно рассвело, но вчерашняя хорошая погода улетучилась бесследно. Шел дождь - мелкий, моросящий дождичек. Хэнк был в восторге. Он обожал воду во всех ее видах. Пока он весело гонял по лужам и делал необходимые собачьи дела, я застегнул молнию на куртке Гранта Нистрома и нахлобучил на брови его стетсоновскую шляпу, чтобы поменьше промокнуть. Я проверил свою машину - никто к ней не подходил. Затем я проверил другие машины - маленький грязный "мустанг" с разбитым ветровым стеклом отсутствовал.

– Прошу прощения, - услышал я мужской голос.
– Это не Лабрадор? Какой красавец. А как его зовут?

Я обернулся и увидел полноватого мужчину лет тридцати с небольшим. Его городского вида шляпа и плащ, а также галоши поверх городских туфель представляли его как туриста. За ним стояла столь же полная женщина,

почти целиком завернутая в полупрозрачный полиэтилен, из-под которого виднелись лишь ноги в узких зеленых брюках до икр. Ее голые лодыжки явно сильно замерзли, да и тоненькие туфли защищали не больше, чем домашние шлепанцы, каковыми, похоже, они и являлись.

– Да, это Лабрадор, - отвечал я мужчине, - а зовут его Хэнк.

– Нет, я имею в виду его полное имя. У него же хорошая родословная?

– Его официальное имя - принц Ганнибал Холгейтский.

– Спасибо, - сказал человек и обернулся к женщине.
– Я же говорил тебе, что это Лабрадор, - произнес он.

– Я замерзла и промокла, - отвечала та, - давай лучше выпьем кофе и двинемся дальше, а то тут будет наводнение. И кому это взбрело в голову ехать на Аляску?

Они вошли в кафе. Я взглянул на часы. Десять минут спустя я посвистел Хэнку и запер его снова, поскольку Либби ясно дала понять, что не жалует даже очень сухих собак, а Хэнк успел основательно промокнуть. Ровно через пятнадцать минут после того, как толстый специалист по собакам с супругой вошел в кафе, я также отправился туда.

Внутри кафе очень походило на вагон-ресторан поезда - будочки по стенам и проход между ними. Мои недавние собеседники заняли одну из средних будок справа. Они быстро допили кофе и собирались уходить. Никто не претендовал на освободившиеся места, и я без проблем устроился за столом, который они только что оставили.

Я заказал кофе, апельсиновый сок, яичницу с беконом. Я стал пить кофе и сок и ждать главного номера программы. Когда мне подали яичницу, я взялся за солонку. Аккуратно соля яичницу, я отъединил пакетик из фольги, прикрепленный к донышку дешевого стеклянного прибора, после чего можно было считать контакт состоявшимся, хотя для взрослых мужчин и женщин игра эта казалась глупой.

Когда я вернулся в номер, из ванной вышла полностью одетая Либби. Поприветствовав меня, она поспешно отступила, поскольку Хэнк тоже выразил желание сказать "доброе утро".

– Что за пес!
– буркнула она.
– Ну, почему он постоянно норовит пустить в ход свои грязные лапищи?.. Ну ладно, черное чудовище, иди сюда, я не хотела тебя обидеть.

Она протянула Хэнку руку, тот ее обнюхал и пару раз лизнул, затем она почесала ему за ухом и, усмехнувшись, сказала:

– Что за беда несколько следов от лап, дружба дороже. После вчерашнего дня у меня все равно такой вид, будто я чистила стойла. Но что толку переодеваться во что-то чистое, пока вокруг нас такая пыль и грязь! Просто не верится, что мы когда-нибудь попадем в другие края.
– Потом она кинула на меня быстрый взгляд, словно только сейчас вспомнила, что именно мы делали сегодня с утра пораньше.
– Боже, я совсем забыла. Как твоя встреча? Ты получил, что хотел?

– Получил, - отозвался я, - и решил, что поскольку ты сама себя назначила моим партнером, то тебе будет интересно взглянуть, как я упрятал полученное. Потому-то, собственно, я и притащил сюда Хэнка. Эй, Хэнк, сидеть.

Пес послушно уселся на пол, я было наклонился к его ошейнику, но снимать его не стал. Да, все было почти как прежде - те же заклепки, примерно на тех же местах, тот же цвет. И все-таки это был не тот ошейник, который я успел узнать и полюбить.

Я стоял и думал. Впрочем, ответ на мой вопрос был достаточно очевиден. Вчера ошейник был настоящий. Сегодня его подменили.