Димитров. Сын рабочего класса

Калчев Камен

Прозвучал паровозный гудок. Боясь остаться, солдаты полезли в офицерский вагон. Женщина подсаживала хромого.

— Поднимайся, Станко, а то поезд уйдет.

Товарищи, раньше забравшиеся в вагон, помогли Станко подняться. Успел он только жене руку подать, как поезд тронулся.

— Идите сюда, молодой человек!

Станко обернулся и увидел незнакомца в гражданском костюме.

— Да, да, берите ранец и идите сюда.

Станко направился в вагон.

— Холодно? — спросил штатский.

— Холодно. Дождь… Целую неделю льет не переставая.

— Давай твой ранец и входи в купе, присядь.

Станко поглядел недоверчиво.

— Входи,

входи. Не бойся.

Солдаты, товарищи Станко, стоявшие в тамбуре, поглядывали удивленно. Станко вошел в купе, сел на мягкий диван, и его стало клонить ко сну. Только было он задремал, как из соседнего купе послышался шум. Показался полковник.

— Поручик! Как эти солдаты попали в офицерский вагон?

— Не знаю, господин полковник!

— Кто же знает? Узнайте, кто они, из какой части.

— Слушаю!

— И сейчас же выбросьте их из купе. Понятно?

— Понятно, господин полковник. Солдат, встать!

Солдат вытянулся.

— Марш за мной!

В чистом вагоне опять стало тихо и просторно.

— Вы не правы, господин полковник, — сказал штатский. — Солдат ранен, вы не имеете права его прогонять. Он простудится под дождем. Да и его товарищи тоже… Чем они вам помешали?

Полковник зло сверкнул глазами, хотел было не отвечать, но не сдержался:

— Кто вы такой? Кто вам дал право вмешиваться в дела военных?

— Я народный представитель, депутат!

— Народный представитель?..

— Да. И я хочу вам сказать, что то, что вы сделали, — это преступление…

— Не ваше дело судить, что преступление и что нет! Кто вы такой, еще раз вас спрашиваю?

— Я же вам сказал. Я депутат. Зовут меня Георгий Димитров. Член Болгарской рабочей социал-демократической партии тесных социалистов. Что еще хотите узнать?

— Ничего мне больше не надо! Мне уже ясно, кто вы такой! Вы еще ответите за свой поступок перед военным судом!

— А вы ответите за свой поступок перед народным судом.

Взбешенный полковник ушел в купе, хлопнув дверью.

Димитров подошел к окну. Ветер стих. Дождь уже не хлестал по вагонам, а падал с легким шелестом. Надвигались вечерние сумерки. С открытых платформ не слышалось ни звука. Казалось, там все вымерли.

ВСТРЕЧА ВО ФРАКИИ

Димитров прибыл в Ксанти, в прифронтовой город [20] . На вокзале его встретил молодой телеграфист из штаба армии. Вместе они отправились в конец города, в дом рабочего-табачника.

20

Еще в октябре 1915 года в Салониках (порт на Эгейском море) высадились англо-французские войска Антанты. Против Болгарии образовался новый фронт — Салоникский. В расположение болгарских войск, стоявших на этом фронте, и прибыл Г. Димитров под предлогом обследования положения рабочих-табачников в районе городов Ксанти и Драма.

Комната была пустой. По соседству с ней плакали дети, кашлял старик. В окно был виден тесный дворик, за которым поднимался громадный табачный склад. Серые его стены напоминали тюрьму, навевали тоску.

Димитров поставил чемодан, присел на низкую деревянную кровать и стал ждать. Люди, которые должны были прийти, все

еще где-то задерживались. Димитров поглядел на часы, ему казалось, что он уже давно здесь сидит. Поднялся и стал беспокойно ходить по комнате. В дверь трижды постучали, и в комнату вошел телеграфист.

— Все здесь, товарищ Димитров.

— Сколько их?

— Четверо.

— Пусть войдут.

Телеграфист ввел своих товарищей. Среди них был один офицер — майор действующей армии, в походной форме.

— Здравствуйте, товарищи! — приветствовал Димитров. — Прошу садиться.

Расселись — кто на кровати, кто на единственном стуле; Димитров устроился на своем чемодане, вынул записную книжку.

— Принес я вам большие новости, товарищи. В России произошла социалистическая революция. Там власть перешла в руки рабочих и солдатских Советов… Во главе Советов стоит партия большевиков, партия Ленина… Хозяева положения — рабочие и крестьяне. Идея социализма стала реальным делом. А это факт огромного исторического значения для дальнейшего развития событий во всем мире, а также и у нас в Болгарии… Перед нами стоят важные и ответственные задачи. В связи с этими событиями наша партия выпустила воззвание к рабочим и мелким собственникам в городах и селах. Позвольте мне, товарищи, прочесть это воззвание…

Димитров вынул из кармана листовку и начал читать:

— «Рабочие и мелкие собственники в городах и селах! Кровавая война продолжается, а вместе с ней продолжается и страшное истребление, физическое и моральное истощение и разорение трудящихся в городе и селе. Ужасы войны растут: каждый день пирамида человеческих жертв увеличивается, неимоверно растет число калек, нетрудоспособных, вдов, сирот… Редкий среди нас не оплакивает близкого человека, преждевременно погибшего на войне…»

Слушатели жадно ловили каждое слово.

— «Что сделали и что делают в эти страшные дни всенародного бедствия те, кто создал этот ад? Что делает правительство, Народное собрание, буржуазные партии и сам класс капиталистов, фабрикантов, предпринимателей и торговцев? Ответ один: в эти три года они заботились только о себе — о своих «великих» завоевательных планах, о так называемом «национальном объединении», о своих колоссальных прибылях, спекулянтских сделках, которые достигли таких громадных размеров благодаря войне…»

Димитров поглядел в окно.

— Будьте покойны, товарищ Димитров, — сказал офицер, — мы поставили охрану.

Димитров продолжал медленно и отчетливо:

— «Где выход из этого ада? Только в немедленном всеобщем мире! Мы уже имеем пример такого освобождения. Это пример наших братьев — русских рабочих и крестьян. Одним ударом они сбросили и послали к чертям коронованного кровопийцу Николая и всю его гнусную свору палачей. Теперь русские рабочие и крестьяне, сбросив с шеи ярмо политического рабства, устремили все свои усилия к тому, чтобы освободиться и от экономического рабства… К этому направлены сейчас усилия русских рабочих и крестьян. Такова ныне основная цель русской революции. Но для того чтобы успешно завершить свое экономическое и политическое освобождение, русским рабочим и крестьянам крайне необходим немедленный мир. В лице своего Совета Народных Комиссаров они обратились ко всем народам, воюющим и нейтральным, и открыто им заявили, что русский трудовой народ хочет демократического мира — мира без аннексий и контрибуций, предоставив каждому народу определить свою судьбу…»