Дин Рид: трагедия красного ковбоя
Шрифт:
Еще одна народная революция случилась в Никарагуа. Там 19 июля 1979 года бойцы Сандинистского фронта национального освобождения (назван в честь Сандино – руководителя партизанской войны против американской интервенции в 1927–1933 годах) низвергли диктатуру Анастасио Сомосы, который правил страной с 1967 года. Власть в Никарагуа перешла к Правительству национального возрождения. Оно провозгласило курс на создание демократического плюралистического общества с сосуществованием государственной, кооперативной, частной и смешанных форм собственности в сфере экономики. Декретом от 20 июля было экспроприировано имущество клана Сомосы и на этой основе создан государственный сектор. Были национализированы банковская система, транспорт, энергетика,
Эти события чрезвычайно взволновали Дина, который был уверен, что они станут предвестниками скорых революционных изменений во всей Латинской Америке. Но особенно Дин переживал за Чили, где у власти по-прежнему оставался Пиночет и его хунта. Дин продолжал встречаться с чилийскими коммунистами, ведущими подпольную борьбу с пиночетовским режимом, и поэтому был в курсе самых последних событий в этой стране. После широкомасштабных репрессий, предпринятых пиночетовским режимом в 1976 году (тогда хунтой были уничтожены сразу три подпольных руководящих центра компартии), левые силы долго не могли оправиться. И только два года спустя наметились признаки активизации рабочего движения и нелегальной деятельности левых партий, первой из которых восстановила свою подпольную структуру компартия (во многом благодаря помощи соцстран в лице ГДР, ЧССР, Болгарии, Советского Союза, а также Кубы).
В самом конце июля Дин вновь отправился в Советский Союз, где ему предстояли необычные гастроли – по Байкало-Амурской магистрали. Как мы помним, в первый раз Дин должен был выступить там в феврале 1974 года, но тогда из этой затеи ничего не вышло – произошла досадная накладка, которая сорвала выступление Дина. На этот раз ничего подобного случиться не могло – Дин должен был совершить целое гастрольное турне по большому участку БАМа в рамках фестиваля «Огни магистрали» (этот музыкальный фестиваль стал проводиться несколько лет назад). Кроме этого, Дин собирался посетить Московский международный кинофестиваль, который должен был проходить аккурат в те самые дни, когда завершится его турне по БАМу.
В Москве Дин пробыл несколько дней, причем впервые жил не в своей любимой гостинице «Украина», не в «России», а в гостинице «Юность». 2 августа в ее конференц-зале Дин дал пресс-конференцию для советских журналистов, где рассказал о своих ближайших планах. Он сообщил, что вскоре отправится на БАМ, а пока репетирует концертную программу с популярным вокально-инструментальным ансамблем из Белоруссии «Верасы».
Этот коллектив появился на свет в начале 70-х. В 1974 году он стал лауреатом 5-го Всесоюзного конкурса артистов эстрады в Москве, после чего начались его успешные выступления на международных конкурсах. Так, в 1975 и 1977 годах «Верасы» участвовали в конкурсе политической песни в Финляндии, а в 1976 году выступили на фестивале «Алый мак» в болгарском городе Благоевграде. Именно там они и встретились с Дином Ридом, который был приглашен на тот фестиваль в качестве почетного гостя. Будучи покорен выступлением «Верасов», Дин нашел их руководителя Василия Раинчика и лично выразил ему свое восхищение. А когда фестиваль закончился, Дин и Раинчик дали друг другу слово продолжить знакомство уже на концертной эстраде во время совместных гастролей в Советском Союзе. Этого случая пришлось ждать несколько лет. И когда в начале 79-го Дин договаривался в ЦК ВЛКСМ о своих гастролях по БАМу, он вспомнил о Раинчике и пожелал, чтобы в этой поездке в качестве аккомпанирующего коллектива у него выступали именно «Верасы».
4 августа в компании с «Верасами», артисткой из Узбекистана Ларисой Кандаловой, переводчиком Олегом Смирновым и группой документалистов из телевизионного объединения «Экран», которые должны были запечатлеть это турне Дина на пленку и сделать документальный фильм, Дин вылетел в Иркутск. Когда прилетели, на аэродроме их встретили представители обкома комсомола и отвезли в гостиницу. Затем Дин отправился
После этого Дин нанес визит в обком партии, где его принял заведующий отделом зарубежных связей Борис Недашковский. Разговор носил скорее официальный характер, чем дружеский. Хозяин кабинета рассказ об истории БАМа, о том, что эта ударная комсомольская стройка сумела мобилизовать тысячи молодых советских людей. Дин все это прекрасно знал, хотя знал и другое – что к концу 70-х этот энтузиазм уже заметно поубавился. Юрий Купцов, который весной 74-го от ЦК ВЛКСМ был в первом бамовском десанте, рассказывал ему, что это было грандиозное событие: бамовцев провожали как героев. О них писали в газетах, показывали по телевидению, слагали песни и стихи.
– И они заслуживали это, – с гордостью говорил Юрий. – Ведь условия для работы у первых бамовцев были ужасные. На улице мороз минус 60 градусов, а они жили в палатках, которые обогревались только маленькими печками-«буржуйками». Утром они просыпались с волосами, покрытыми инеем, а потом весь день работали – рубили вековую тайгу бензопилами «Дружба». Они были героями, хотя бардака тогда тоже хватало. Часть ценнейшего леса приходилось сжигать, потому что с ним некогда было возиться – надо было сдавать участки трассы к юбилейным датам: то к дню рождения Ленина, то к майским праздникам. И тогда столько леса пропало, что вспоминать стыдно. Мы в Москве знали об этом, но поделать ничего не могли – отчетность была прежде всего. Я помню, в те дни японцы обратились к нам с просьбой продать им вырубленный лес, причем обещали увезти все сами. Но мы не дали им ни щепки – не хотели помогать капиталистам.
– А много ли платят людям, которые едут на БАМ? – поинтересовался Дин.
– Намекаешь на то, что их гонит туда корысть? Не спорю, много там и таких, кто едет прежде всего за «длинным рублем». Есть у нас одна хорошая песня из 60-х про романтиков, которые едут в тайгу «за туманом и за запахом тайги». Правда, хорошая метафора? Так вот сегодняшние циники поют ее уже иначе: «А я еду за деньгами, за туманом едут только дураки». На БАМе и в самом деле хорошо платят: по 500–700 рублей, в то время как средняя зарплата по Союзу составляет 120 рублей. Плюс еще там выдают талоны на разный дефицит: автомобили, мебель, ковры. Однако не стоит думать, что корысть – главная составляющая этой грандиозной стройки. На ней все равно далеко не уедешь, поскольку условия работы там по-настоящему тяжелые: люди вкалывают с утра до ночи как проклятые. И те, кто приезжает туда исключительно за деньгами, выдерживают от силы месяц или два.
В течение всех этих лет, пока шло строительство, наша пропаганда не оставляла БАМ своим вниманием – регулярно оповещала народ о каждом пройденном километре, – продолжал свой рассказ Юрий. – И хотя восторженных эпитетов при этом не жалелось, однако с каждым годом реакция народа на эти события становилась все хуже и хуже. Изменилась ситуация в стране, и трудовые подвиги бамовцев – впрочем, как и любых других строителей, работавших на «ударных стройках коммунизма», – уже не вдохновляли людей на подвиги. А все потому, что слишком разителен контраст: во главе страны стоят немощные старцы, а все плакаты и транспаранты призывают страну идти вперед. Вперед куда – за старцами?
Дин слушал монолог Юрия и испытывал такие же смешанные чувства, что и он. Ему было радостно от того, что в этой великой стране все-таки находятся тысячи молодых людей, которые готовы ехать за тридевять земель и рубить вековой лес в тяжелейших погодных и бытовых условиях, и в то же время было грустно, что руководство страны так бездарно разбазаривает их героический энтузиазм. И своей поездкой Дин собирался отдать дань уважения именно бамовцам, а не кремлевским руководителям, как считали многие его недоброжелатели. «Опять этот американец решил выеб….я!» – злословила творческая интеллигенция Советского Союза, которая в конце 70-х ни на какие БАМы уже не ездила, а просиживала штаны на своих кухнях в яростных спорах о пользе «самиздата» и той фиги в кармане, которую она регулярно показывала советской власти.