Дин Рид: трагедия красного ковбоя

Раззаков Федор Ибатович

Между тем всю внешнюю политику Рейган рассматривал через призму конфликта между США и СССР. Это тоже устраивало большинство американцев, поскольку жить без внешнего врага им казалось бессмысленным. А как только он вновь появился, все сразу встало на свои места: и жизнь обрела свою осмысленность, и мир стал восприниматься в привычных тонах – в черно-белых, без каких-либо оттенков.

Тактика рейгановской администрации в отношении Советского Союза была проста как дважды два: Белый дом продолжал произносить общие заявления о необходимости переговоров и вносить конкретные предложения в интересах снижения уровня военного противостояния двух великих держав, и одновременно делал все возможное, чтобы эти предложения оказались неприемлемыми для советского руководства – то ли путем создания атмосферы нетерпимости

вокруг действий СССР на международной арене, то ли путем оговаривания этих предложений всевозможными условиями. Преждевременная готовность СССР к переговорам не входила в планы рейгановской администрации, поскольку цель у Белого дома была одна: сделать из СССР пугало, которым можно было бы пугать всю мировую общественность. Для претворения этой цели в жизнь были призваны под ружье все информационные ресурсы Белого дома. Например, в дни, когда Дин был в Америке, в местной печати началась кампания по обвинению Советского Союза в том, что он применяет в Афганистане химическое оружие.

Когда Дин читал эти статьи, он с грустью думал: «Ну вот, подтвердилось то, чего я опасался в декабре 79-го: вторжение в Афганистан в точности повторяет вьетнамскую эпопею. Ведь там тоже американцев обвиняли в применении химического оружия. Правда, мировой общественности тогда удалось доказать этот факт, а вот удастся ли это Рейгану, весьма сомнительно. Сколько фактов он ни приводит, все они малоубедительны. Даже эксперты комиссии ООН опровергают его слова. А вот самого Рейгана, кстати, за руку уже поймали. Весь мир знает, что Белый дом ассигнует в год до 200 миллионов долларов на поддержку афганских моджахедов, и на эти деньги те покупают себе оружие, в том числе и химическое».

Едва Дин вернулся в ГДР, как весь мир облетела новость о том, что в Москве 10 ноября 1982 года скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. С одной стороны, это было известие, ожидаемое практически всеми, кто даже мало-мальски интересовался политикой, а с другой – неожиданное. Несмотря на то что все последние годы мировые информагентства регулярно оповещали людей о том, что дни Брежнева сочтены, советский лидер продолжал руководить страной. За последние два года новость о смерти Брежнева четырежды облетала мир. Однако каждый раз это оказывалось очередным попаданием пальцем в небо: Брежнев, пусть и плохо выглядевший, продолжал руководить первой в мире страной рабочих и крестьян. Вот и 7 ноября 1982 года многие люди в мире благодаря телевидению увидели его на трибуне Мавзолея во время традиционного военного парада. Это означало, что с ним все в порядке. Как вдруг четыре дня спустя будто гром с ясного неба – было объявлено, что 76-летний советский лидер скончался. Поначалу в это мало кто поверил, посчитав очередным неудачным прогнозом, но когда само советское руководство официально объявило о кончине, все встало на свои места. Новым советским лидером стал Юрий Андропов.

Для Дина этот взлет шефа КГБ к вершинам кремлевского олимпа не был неожиданным. Он все-таки был более других осведомлен о перипетиях борьбы за власть в советском руководстве и о шансах Андропова занять кресло генсека знал из первых рук. К приходу Андропова к власти Дин отнесся положительно, поскольку: а) слышал о нем много лестных слов от многих своих советских товарищей и б) считал, что именно шеф такого грозного ведомства, как КГБ, только и может удержать страну от окончательного развала. Кроме этого, у Дина были и личные причины поддержать возвышение Андропова: он познакомился с ним в 1966 году в Кисловодске и знал, что тот всегда хорошо относился к нему и как к общественному деятелю, и как к артисту (Андропов даже бывал на концертах Дина в Москве).

29 ноября Дин дал концерт в берлинском цирке. Тогда же они с Ренатой отметили двухлетие своих отношений. Подошли они к этому событию, в общем, в хорошем расположении духа, хотя кое-какие шероховатости в их союзе уже наводили на определенные мысли. Дин вдруг обнаружил, что Рената, обладая массой достоинств, имеет и один серьезный недостаток – она была крайне ревнива. Причем это касалось не только поклонниц Дина, которых хватало как в ГДР, так и в других странах (об этом говорили сотни писем, которые

приходили на имя Дина в Восточный Берлин), но и его близких.

Например, Ренате не нравилось, когда Дин общался со своей бывшей женой Вибке и их общей дочерью Наташей. Дин пытался объяснить Ренате, что он не может игнорировать этих людей в силу естественных причин, но эти объяснения мало действовали. Причем Рената достаточно спокойно относилась к другим близким Дину людям – к первой жене Патрисии и дочери Рамоне (может, потому, что они были далеко), а вот его отношения с бывшей германской половиной ее откровенно злили. Эту позицию Дин не понимал, хотя сам тоже был собственником. Но он, например, вполне спокойно смотрел на то, как Рената и ее сын Александр общаются со своим бывшим мужем и отцом режиссером Франком Байером.

И все же эти шероховатости тогда еще не сильно омрачали отношения между Дином и Ренатой, и они отметили двухлетие своих отношений в прекрасном настроении. И Дин по-настоящему гордился своей женой, которая в творческом отношении была в полном порядке: в те дни она снималась в 13-серийном телефильме «Фронт без пощады» о героической борьбе антифашистского подполья в годы Второй мировой войны, а также в детской сказке. Но главным событием в творческой жизни Блюме было, конечно, то, что в 1982 году она была удостоена Ленинской премии за роль Женни Маркс в телефильме Льва Кулиджанова «Карл Маркс. Молодые годы».

В начале 1983 года Дин взялся за доработку сценария «Вундед-Ни». В помощь ему был выделен очень известный и титулованный восточногерманский режиссер – 55-летний Гюнтер Райш. Он пришел в кино в 1948 году и к этому моменту снял более полутора десятков фильмов, причем разных жанров: и политические («Совесть пробуждается», 1961; «Пока я жив», 1965; «На пути к Ленину», 1970; «Вольц – жизнь и преображение немецкого анархиста», 1974), и комедийные («Незрелые овощи», 1956; «Лорд с Александр-плац», 1967; «Гвоздики в целлофане», 1976; «Антон-волшебник», 1978). Райш был членом Академии искусств ГДР, обладателем трех Национальных премий республики (1966, 1970, 1980). Короче, весьма опытный и проверенный товарищ. И Дину его выделили в помощь не случайно: он, видимо, должен помочь ему не только в режиссуре, но и с идеологией будущей картины.

Между тем в самый разгар работы над сценарием ее пришлось временно прервать, и Дин отправился в Южный Ливан в качестве одного из эмиссаров Восточного блока. Поездка эта была не случайной. Дело в том, что на Ближний Восток вновь зачастили посланцы Белого дома, которые продолжали политику выкручивания рук по отношению к президенту Ливана Амину Жмайелю (брату убитого в сентябре Башира Жмайеля) с тем, чтобы он заключил-таки сепаратный мир с Израилем по аналогии с «кэмп-дэвидским соглашением». Для этой цели весной в Ливан несколько раз прилетал госсекретарь США Джордж Шульц. Естественно, спокойно взирать на эти челночные рейды руководители Восточного блока не могли и, в свою очередь, посылали на Ближний Восток своих эмиссаров. Тем более что обстановка в те дни складывалась отнюдь не в пользу Израиля. Даже сами израильтяне выступали против агрессивной политики своего руководства, проводя массовые антивоенные выступления (самая невиданная в истории страны антивоенная манифестация численностью 400 тысяч человек прошла в Израиле 25 сентября 1982 года). В итоге 14 февраля 1983 года министр обороны Израиля Ариэль Шарон подал в отставку, а чуть позже его примеру последовал и премьер-министр страны Менахем Бегин. Израиль сократил свое военное присутствие в Ливане, передав часть полицейско-карательных функций американским морским пехотинцам и другим воинским контингентам из многонациональных сил НАТО.

Все эти события арабский мир встретил с недоверием, усмотрев в них лишь очередной отвлекающий маневр. Арабы считали, что таким образом Израиль и США хотели добиться закрепления израильской оккупации в южных районах Ливана и расширения военного присутствия США и некоторых стран НАТО. Укрепив свою группировку на юге Ливана и в долине Бекаа, Израиль получал возможность не только усиливать военный нажим на Сирию, но и подготовить плацдарм для наращивания вооруженного вмешательства многонациональных сил НАТО на Ближнем Востоке.