Династия Рейкхеллов
Шрифт:
Дэн Дин-чжань был восхищен, но сдержал желание громко засмеяться.
— Ты можешь говорить, — сказал он степенно.
— Срединное царство, — сказала Лайцзе-лу, голос ее зазвенел, — терпит огромные страдания из-за злодеяний заморских дьяволов. Мужчины и женщины превращаются в скелеты из-за опиума, который контрабандным путем попадает на нашу землю. Мужчины и женщины умирают сотнями и тысячами из-за проклятия этого отвратительного наркотика. Заморские дьяволы нарушают законы императора Даогуана, продавая наркотик. Но китайцы, которые покупают его и продают нашим людям, также нарушают закон; Заморские дьяволы правы, говоря, что они продают нам опиум
Наместник осознал обоснованность того, что она говорила, и многие в толпе согласно закивали. Но никто не знал, куда она клонит и какое это имеет отношение к прошению, поданному ее отцом.
— Ваше Небесное Высочество много делает, чтобы остановить торговлю опиумом, но не достигает цели. Сун Чжао пытается тоже, но у него также ничего не получается.
Мужчины посмотрели друг на друга. Безусловно, она говорила правду. Наместник предпринимал героические попытки, чтобы прекратить торговлю опиумом, но опиум продолжал попадать в страну. Однако эта неопытная женщина должна понимать, что опасно говорить заместителю императора, что его действия терпят поражение. Людей пытали до смерти за меньшее.
— Но не все заморские дьяволы безнравственны, — продолжала Лайцзе-лу. — Многие из них подчиняются нашим законам и предлагают нам вполне законные товары в обмен на необходимые им чай, шелк и фарфор. Поэтому это нас надо винить за то, что мы не покупаем эти товары. В доме моего отца я слышала, мужчины говорили, Ваше Небесное Высочество тоже слышали, что Китаю не нужны чужеземные товары. Они говорили, что здесь мы имеем все, что нам необходимо для счастья. Это абсурд! Абсолютный вздор!
Дэн Дин-чжань больше не улыбался и следил за ней внимательно, в его глазах была сдержанность.
— Корабли заморских дьяволов, — продолжала она страстно, — больше и быстрее, чем наши джонки. Их пушки поражают цель, в то время как наши мушкеты часто взрываются в руках солдат. Их ткань из хлопка и шерсти лучше, чем наша китайская, потому что у них лучше ткацкие станки. Хотя мы и изобрели книгопечатание, они делают книги лучшего качества и издают больше книг. Их врачи применяют современные лекарства, которые излечивают больных, в то время когда наши больные очень часто не выздоравливают, потому что врачи до сих пор используют старинные методы, от которых давным-давно следовало бы отказаться. Иностранцы имеют множество фабрик, на которых производятся необходимые нам товары. Инструменты для наших плотников и каменщиков, орудия труда для наших фермеров, теплая одежда для наших людей, чтобы они не умирали зимой от холода.
К этому времени наместник наклонился вперед на троне, слушая каждое слово.
— Мы не должны отказываться от торговли с заморскими дьяволами, — сказала Лайцзе-лу. — Если мы купим у них, что нам нужно, и продадим им, что им надо, станет легче приостановить торговлю опиумом в обмен на наше серебро. Нам нужно больше купцов, больше складов, наполненных чаем, шелком, нефритом и фарфором. Пусть заморские дьяволы процветают. Мы тоже будем процветать. — Опять она опустилась на пол и сложила вместе руки.
Последовало долгое молчание. Наместник остался неподвижным, никто не говорил, и спокойный мужской кашель прозвучал, словно крик.
Сун Чжао сжал рукоять церемониального кинжала так сильно, что суставы пальцев на его руке побелели.
Наконец Дэн Дин-чжань заговорил.
— Аргументы, которые Сун Лайцзе-лу предоставила нам, очень важны, — сказал он. — К нашему сожалению, мы узнали, что из-за большого количества
Копченная в чайном дыму утка по-сычжуаньски была изощренным блюдом главного повара Сун Чжао. На приготовление этого блюла он и его помощники тратили два дня. Упитанная утка натиралась внутри и снаружи смесью пряной соли и селитры, потом ставилась в тенистое место на день и ночь, чтобы она подсохла. Смесь из черного чая, сахара, риса, кожуры лимонов и апельсинов и плодов лайма закладывали в котел, чтобы кипятить, потом добавляли немного рисового вина. Далее утку помещали на решетку над котлом и держали на пару несколько часов. Потом ее разрезали на небольшие кусочки и обжаривали в арахисовом масле до образования корочки. Поданное вместе с рисом из котла, это блюдо годилось на стол самому императору.
Но у троих сидящих за столом аппетита не было. Они ели в угрюмом молчании, в красиво обставленной комнате не было слышно ни звука, но время от времени слышалось постукивание палочек из слоновой кости.
— Во всем виновата только я, — наконец сказала Сара Эплгейт. — Я воспитала девушку в духе американской независимости. Это я давала ей читать произведения Джефферсона и Медисона. Но даже в Соединенных Штатах ни одна женщина не проявит полного отсутствия дочернего уважения, чтобы открыто показать неповиновение отцу и сделать из себя посмешище. Мне стыдно. Но не за нее, а за себя. — Женщина из Нью-Хэмпшира не плакала с того дня, когда узнала, что ее муж пропал в море, но сейчас она была готова заплакать.
— Я бы потерял свою репутацию, если бы мое прошение было отвергнуто, — сказал Чжао с небольшим акцентом. — Сейчас наоборот, благодаря складам, которые я построю, мои прибыли удвоятся. Во всем Гуандуне не будет человека богаче, чем я, не считая самого наместника. Но я плачу высокую цену за то золото и серебро, что я заработаю. Имя моей дочери уже у всех на устах в Кантоне. Скоро слухи дойдут до Запретного дворца в самом Пекине. Только боги наших отцов знают, какие сплетни передадут императору Даогуану. О, я уверен, что его сестра, которая восседает на своем троне, одобрит это. Так же поступят все молодые люди, которые отвергают пути наших предков.
Лайцзе-лу сидела с опущенными вниз глазами, не двигаясь и не разговаривая.
— Если бы мне разрешили поступить так, как я хочу, — продолжал ее отец, — я отправил бы ее в деревню с прямоугольной деревянной колодкой на шее, размер каждой стороны в четыре пяди. В течение одного месяца ее заставляли бы спать только стоя или сидя на стуле. После этого ей надели бы свинцовую цепь на лодыжки и запястья на месяц. В третий месяц… — Его голос затих. — Но я ничего такого не сделаю. Наместник велел мне остаться, после того как податели прошений разошлись, и приказал мне не наказывать мою дочь за ее поведение. Он восхищен ею и сказал, что она необыкновенная.