Динька и Фин
Шрифт:
— Умерла? — спросил их Денис.
Мама, не оборачиваясь, пальцем из-за плеча поманила Дениску.
Денис дополз.
Кошка… родила…
Лежала умиротворенная. Зеленые глаза смотрели на людей
Боль в животе у Диньки пропала. Динька положил ладонь на живот. Живот был мягкий, теплый, живой. По мелководью зашлепали. В проеме показалась шарага. Как же их всех перевернуло за четверть часа! С утра все четверо были черные от загара, плотные. А тут враз отощали и позеленели. Кожа обтянула скулы лиц. Славка, который всех переел, особенно переменился. Глаза тусклые, как старые копеечки. А рот стал большой-большой. В своих драных штанах с бахромой Славка теперь уж точно «удильщик», морской черт.
Мама и Григорий Иванович оглянулись.
— Маслюков! — воскликнул Григорий Иванович. — Хочешь еще касторки? Пей! Твоя! — И протянул Маслюкову бутылку. Мама, Григорий Иванович, Динька хохотали. А обессилившие, колеблемые легоньким бризом, словно тростинки, Маслюков и его
Динька вдруг вспомнил: Фин, уплывая, не сделал прощального круга. Значит, где-то близко. Поднял глаза. Недалеко от берега, положив морду на выступающий из воды валун, наблюдал за берегом Фин. Смотрел на Дениса умно, обеспокоено. Как будто спрашивал: что у вас? чем вы взволнованы?
Денис распрямился. Поднял руки, как делал всегда, когда говорил: «Все, Фин, представление окончено, уплывай».
— Спасибо, Фин! Рыба была прекрасной! Доброй тебе охоты! И приплывай завтра!
Морда Фина соскользнула с валуна в воду. Фин выпустил высокий фонтан в остывающее небо. Серый треугольник его спинного плавника очертил небольшой круг. Только Фина и видели.
А рыбу мама по скелету определила. Это был полосатый окунь, — «полосатик», так его называют. «Полосатик» в Черном море новосел. Икру его за золото закупили в США. Дело в том, что он хорошо себя чувствует и в морской, и в опресненной воде. Быстро растет. Уже начал изредка попадать в сети рыбаков. И не только в лиманах и в устье Днестра, где биологи выпустили первые партии мальков.