Динка (ил. А.Ермолаева)
Шрифт:
— Ну да! Вот о котором поется в песне! Так где он? — добивалась Динка, торжествуя победу.
До сих пор ей не удавалось вставить ни одного слова в общий разговор и ни на один вопрос Гоги она не ответила, полагаясь на сестру. А теперь сам Гога вынужден был молчать.
— Может, ты даже не знаешь атамана Степана Разина? — с насмешкой спросила она озадаченного мальчика.
— Нет, почему не знаю… Слыхал, конечно. Но вот утеса такого я не знаю… А ты знаешь? — обратился он к Мышке.
— Я никогда не была там… — мягко уклонилась Мышка и, заметив свирепый взгляд
— Ну как же!
Гога вскочил и, держась за спинку стула, начал четко и красиво декламировать отрывки из «Полтавы» Пушкина:
Горит восток зарею новой…
Динка, сердито посапывая, отошла в сторонку и издали пронизывала сестру колючими взглядами. Поведение Мышки ей не нравилось, она уже не была заодно с ней, с Динкой, а во все глаза таращилась на Гогу и старалась показаться перед ним очень умной.
«Ладно, ладно…» — думала Динка, но стихи, которые читал Гога, постепенно увлекли и ее. Она заслушалась, но, когда мальчик дошел до слов «он прекрасен…», а потом с тем же пафосом повторил «лик его ужасен…», Динка словно споткнулась на ровном месте; она беспокойно заерзала и снова с раздражением взглянула на темные очки и клетчатый костюм мальчика.
А Гога, закончив длинный отрывок из «Полтавы» Пушкина, уже перешел на другие стихи. Он читал их одно за другим, одно за другим… И Мышка стояла как очарованная.
— «По небу полуночи ангел летел…» — проникновенно начал мальчик.
Динка снова споткнулась на слове, и, не выдержав, дернула Гогу за пиджачок.
— Подожди… По какой луночи летел ангел? Что такое луночь? — с беспокойством спрашивала она, глядя то на сестру, то на Гогу.
Те непонимающе пожали плечами.
— Какая луночь? Надо лучше слушать! — рассердился Гога.
— Что ты не даешь почитать? — возмутилась и Мышка.
Динка двинула об пол стулом.
— Нет, объясни, объясни раньше, а то буду двигать стулом! Ты сам ничего не знаешь! Ты еще раньше переврал: «он прекрасен, лик его ужасен»! Так не написано в книге! Ты несчастная бормоталка! А Мышка вытаращилась на тебя, как лягушка, и слушает! — возбужденно и капризно кричала Динка.
Гога воздел к потолку обе руки.
— У вас есть Лермонтов? — спросил он Мышку и, получив утвердительный кивок, быстро попросил: — Принеси, пожалуйста!
Мышка побежала за Лермонтовым и, боясь грубых выходок сестры, бросилась к маме.
Мама сидела на террасе и слушала мадам Крачковскую. Катя была тут же. Она принесла из гамака проснувшуюся Марьяшку, демонстративно усадила девочку за стол против мадам Крачковской, налила ей чашку молока и раскрошив туда сладкую булочку, кормила ее, не обращая никакого внимания на сидящих за столом.
Выспавшаяся Марьяшка возила по столу своей ложкой, громко взвизгивала и смеялась, перебивая болтовню мадам Крачковской.
— Ах, боже мой! — подпрыгивая от ее визга, восклицала та, — Какая подвижная девочка! Я совершенно отвыкла от маленьких детей!
— Уйди с ней в комнату, Катя, — мягко сказала Марина.
— Не уйду, — заупрямилась Катя. — Это ребенок!
Сестра показала ей глазами на Крачковскую и строго повторила:
— У нас гости. Отнеси ее в мою комнату. Катя в сердцах подхватила девочку на руки, молча взяла чашку с молоком, но уронила Марьяшкину ложку.
— Лозку! — истошно взревела Марьяшка, выгибаясь и дрыгая ногами. — Лозку улонила!
— Ах, Катя… — расстроенно сказала Марина, наклоняясь за ложкой. — Кому ты делаешь назло? — тихо прошептала она, поднимая на сестру усталые глаза.
Марьяшка мгновенно утихла, и Катя ушла, но из комнаты выбежала красная как кумач Мышка.
— Мамочка! Пойдем скорей! Там Динка кричит и сердится на Лермонтова! — возбужденно сообщила она.
— Что такое?
Мышка путаясь и торопясь, рассказала, в чем дело. Мама встала, мадам Крачковская, запинаясь громким смехом, поспешила за ней.
— Ах, Гога, Гога! Неужели ты не можешь объяснить своей юной даме эти строчки? — шутливо сказала она сыну.
— Да я первый раз вижу такое невежество! Честное слово, с ней невозможно говорить о поэзия! — пожаловался Гога, чувствуя себя оскорбленным и беспомощным.
— Я после объясню ей, — сказала мама.
Динка стояла красная, сердитая и молча смотрела в пол.
— Дети, идите в сад! Поиграйте в крокет, — предложила: мама.
— Пойдем? — спросила Гогу Мышка.
— С удовольствием! С тобой хоть на край света! — галантно ответил Гога и, пропустив вперед свою «юную даму», пошел за ней.
Полина Владиславовна пожелала посмотреть комнаты. Когда все вышли, Динка схватила томик Лермонтова и жадно уставилась глазами в раскрытую страницу.
— Полуночи… — прошептала она с удивлением и, наморщив лоб, стала припоминать другое стихотворение. Там тоже было одно непонятное слово: «Подушу». Динка старательно припоминает всю строчку:
Да в Москву приехав, Вдруг он захворал, И господь бедняге По душу послал…Когда Мышка прочитала эти стихи, Динка подумала, что господь послал больному бедняге такую сладкую и пышную, как подушка, булку — «подушу», а потом уже Лина объяснила, что это вовсе не булка, а просто господь послал за душой бедняги, чтобы тот умер.
«Умер так умер! И нечего тут какую-то «подушу» посылать!» — сердито думает Динка и, важно выпятив губу, сочиняет свои слова:
И господь бедняге Передать велел: Умирай, бедняга, Если заболел!Глава восемнадцатая
КОСТЯ
В комнату заглянула Марина.
— Дина, ты тут? Отведи, пожалуйста, Марьяшку домой и найди Катю. Куда она исчезла… у меня же гости, — расстроенно добавила мать. Лицо у нее было усталое, на лбу лежала глубокая складка.