Дипломатическая неприкосновенность
Шрифт:
– Да. Отлично. Где?
– В концертном зале Минченко, в точности, как сказал портмастер. Прилепленной к стене за одним из софитов. Похоже, ее делали в спешке, но очень хитро. Простенько и со вкусом. Небольшой пластмассовый шарик, наполненный каким-то питательным раствором, как мне сообщили. Крошечный запал и электронный спусковой механизм. Ба прилепило ее к стенке обычной клейкой лентой и забрызгало черной краской. При обычном раскладе ее никто бы не заметил, даже если бы работали с освещением, разве только случайно уперлись бы рукой.
– Самоделка, значит. Прямо тут?
– Похоже, да.
– Это… соответствует моим предположениям, – сказал Майлз. – Вплоть до того самого момента, когда выскочил Гуппи со своим импровизированным оружием, ба совершенно очевидно полагало, что замело все следы после кражи груза. И после убийства Солиана. Все тихо и чисто. Оно планировало спокойно пересечь Пространство Квадди, не оставляя следа. И у него изначально не было никаких причин делать такую бомбу. Но после провалившегося покушения ба перепугалось, и ему пришлось быстро импровизировать. Впрочем, довольно занятный образчик предвидения. Ведь оно, безусловно, никак не могло планировать, что вот так окажется в западне на «Идрисе».
Гринлоу покачала головой.
– Что-то оно планировало. У этого взрывного устройства было два спусковых механизма. Один – принимающий сигнал с дистанционного управления, что было у ба в кармане, а второй – обычный звуковой сенсор. Установленный на высокий уровень децибел. Например, аплодисменты зала.
Майлз аж зубами заскрипел. Ну конечно!
– Таким образом маскируется хлопок взрыва и подвергается заражению одновременно максимальное количество людей.
Мгновенно возникшая картинка ужасала.
– Так мы полагаем. На представления балета Минченко прилетают люди со всех станций Пространства Квадди. Зараза могла распространиться на добрую половину системы прежде, чем ее обнаружили.
– Это та же… Нет, это не может быть тем же, чем ба заразило нас с Белом. Или нет? Это что-то смертельное, или просто тяжелое, или как?
– С образцом работают наши эксперты. Скоро узнаем.
– Значит, ба установило эту биобомбу… после того, как поняло, что настоящие цетагандийские агенты скоро сядут ему на хвост, после того, как поняло, что придется бросить уличающие его репликаторы с их содержимым… Готов поспорить, что оно состряпало эту бомбу и прилепило ее в большой спешке.
Возможно, это была месть. Месть квадди за все вынужденные проволочки, так повредившие безупречному плану ба?.. Судя по словам Бела, ба отнюдь не выше таких мотивов. Цетагандиец обладает жестоким юмором и тягой к сложной стратегии. Если бы ба не вляпалось в неприятности на «Идрисе», изъяло ли бы оно бомбу или спокойно оставило на месте, чтобы она сработала после его отбытия? Ладно, если люди Майлза не сумеют вытянуть из ба всю историю, он прекрасно знает кое-кого, кто с этим справится.
– Отлично, – выдохнул он. – Теперь мы можем отбыть.
– Что?! –
– То есть… С вашего позволения, мадам канцлер. – Он поправил монитор так, чтобы собеседнице была отлична видна окружающая его жутковатая батарея медицинских приборов. Слишком поздно делать цвет позеленее. И, возможно, излишне. У Гринлоу при виде всего этого отвисла челюсть. – Адмирал Форпатрил получил из дома весьма тревожные сведения военного характера… – Майлз быстро объяснил свои выводы о связи между внезапно возросшим напряжением в отношениях между Барраяром и Цетагандой с недавними событиями на станции Граф. Он тщательно обошел тему тактического использования военного эскорта торговых флотилий как сил быстрого реагирования, хотя и сомневался, что инспектор не уловила сути.
– Мой план состоит в том, чтобы доставить ба, меня самого, репликаторы и максимальное количество улик, какие удастся собрать, на Ро Кита. Чтобы передать цетагандийским властям и очистить Барраяр от любых обвинений в пособничестве. Как можно быстрее. Прежде чем какая-нибудь горячая голова – с любой из сторон – не натворит что-нибудь такое, по сравнению с чем недавние действия адмирала Форпатрила на станции Граф, мягко говоря, покажутся образцом сдержанности и мудрости.
Услышав последнее заявление, Гринлоу фыркнула. Майлз усилил напор.
– Хотя ба и Руссо Гупта совершили преступление на станции Граф, все же сначала они совершили преступление в Цетагандийской и Барраярской империях. Я утверждаю, что мы вправе первыми предъявить им обвинения. Более того, само их пребывание на станции Граф очень опасно: могу вам твердо обещать, что рано или поздно их разъяренные цетагандийские жертвы придут сюда за ними. Мне кажется, что вы уже имеете достаточно ясное представление об их способах действия, чтобы понимать: нашествие настоящих цетагандийских агентов ничего хорошего вам не сулит. Уступите нам обоих преступников, и все возможные последствия падут на нас.
– Хм… А ваш арестованный торговый флот? Ваши штрафы?
– Давайте… Моей властью я передаю право владения «Идрисом» станции Греф, в покрытие всех штрафов и репараций. – И предусмотрительно добавил: – Как он есть.
Глаза Гринлоу расширились.
– Но он же заражен! – возмутилась она.
– Да. Так что мы в любом случае не можем его никуда вести. А его очистка будет отличной тренировкой для вашей службы биоконтроля. – Дырки в палубах он решил не упоминать. – Даже с учетом этих затрат вы все равно в прибыли. Боюсь, что выплата пассажирских страховок сожрет всю стоимость груза, который нельзя выпустить. Но я искренне надеюсь, что большую его часть не придется оставлять на карантине. И вы можете отпустить весь остальной флот.
– А ваши люди в нашей тюрьме?
– Вы выпустили одного из них. Разве вы об этом сожалеете? Разве вы не признаете, что храбрость мичмана Корбо искупает проступок его товарищей? Как он, совершенно обнаженный, сознательно шел навстречу ужасу ради спасения станции Граф! Это самый храбрый поступок из всех, что мне доводилось видеть.
– Это… да. Это было потрясающе, – призналась Гринлоу. – По чьим угодно меркам. – Она задумчиво поглядела на Майлза. – Вы ведь тоже решились напасть на ба.