Дипломатия Франклина Рузвельта

Уткин Анатолий Иванович

В этом послании президента содержалась определенная угроза Италии в том случае, если она решит присоединиться к германскому рейху. "Дальнейшее расширение зоны конфликта будет по необходимости иметь далеко идущие и непредсказуемые последствия не только в Европе, но также на Ближнем Востоке, в Африке и во всех трех Америках. Ни один человек не может сегодня предсказать с определенностью, каким будет это расширение зоны конфликта, каковы будут его конечные результаты - или предсказать, какие нации, сколь ни полными решимости они были бы сегодня отстоять от конфликта, могли найти для себя необходимым ради самообороны вступить в войну". Рузвельт, пожалуй, впервые дал понять, что Америка не останется в стороне, если конфликт примет глобальный масштаб. Сочетание увещеваний с туманными полуугрозами оказало самое ограниченное

воздействие на итальянский фашизм.

Накануне решающих событий американские военные специалисты представили свой прогноз развития действий в Западной Европе. По мнению Пентагона, германское наступление на Бельгию и Голландию было бы ошибочным и обреченным на провал. Атака на "линию Мажино" явилась бы более мощным ударом со стороны немцев.

Но хотя американские стратеги считали поражение Франции и ее островного союзника возможным, они рассматривали такую возможность как отдаленную. Белый дом, Пентагон и Капитолий "не были подготовлены" к победе немцев на западе. Первые серьезные опасения возникли в американской столице после германской оккупации Норвегии. И лишь по мере того, как начало увеличиваться число признаков германской угрозы Бельгии и Голландии, президент Рузвельт потребовал от военного министерства оценки ситуации и состояния обороны страны.

Мысль о вероятности военного поражения англо-французов начала проникать по дипломатическим каналам в Вашингтон еще в декабре 1939 года. Весной 1940 года на госдепартамент и кабинет президента обрушилась лавина донесений из Парижа и Лондона, и общим их местом была просьба о помощи. Буллит, по совету французов, предложил американскому правительству продать, по меньшей мере, шесть миноносцев какой-нибудь из нейтральных стран Латинской Америки с тем, чтобы они были тотчас перепроданы Франции. Президент отверг этот план.

В Вашингтоне, делится воспоминаниями Уэллес, росло удивление по поводу европейской "странной войны", но беспокойство еще не встало в повестку дня. Исключение составлял Белый дом и его окружение, небольшая часть конгресса и прессы. Неоспоримо, что общая самоуспокоенность сознательно культивировалась; делалось ли это с целью более "мягкого" отхода от нейтралитета, или не было четкого представления о реальной ситуации, но последовавшие события имели для большинства американцев головокружительный эффект. "До тех пор, пока мы живы, эти недели мая и июня будут представляться нам кошмаром разочарования", - пишет Уэллес.

Десятого мая германская армия вторглась в Голландию и Бельгию. Вышедшие им навстречу французские силы, как и армии двух названных стран, были рассечены моторизованными частями вермахта и вскоре на севере оказались в отчаянном положении. Скорость продвижения немецких танковых дивизий потрясла всех, в том числе американских штабных генералов. Фландрия не стала для французских войск благоприятным полем битвы (их правый фланг был защищен Арденнами и "линией Мажино"), а превратилась в "мешок", куда попали их ударные силы. Такое развитие событий обнаружилось уже в ближайшие дни после начала немецкого наступления. В течение четырех дней Голландия и значительная часть Бельгии были оккупированы.

Важнейшей задачей для Рузвельта стало предотвращение вступления в войну Италии, что конечно же резко укрепило бы германские позиции и создало бы - по крайней мере для Франции, на ее юге, и для Англии, на ее ближневосточных коммуникациях, - новый фронт. Рузвельт был чрезвычайно красноречив в своем послании Муссолини, он придавал позиции Италии большое значение. "Вы, кого великий итальянский народ призвал стать своим лидером, держите в руках нити этой войны, которые могут протянуться к двумстам миллионам человеческих жизней Средиземноморья... как реалист Вы должны признать, что если эта война распространится на весь мир, то она выйдет из-под контроля глав государств, и ни один человек, не важно насколько велики его возможности, не может предсказать результатов этого конфликта ни себе, ни своему народу".

Собственно, с точки зрения сдерживания Италии это был пустой жест. Ведь Муссолини уже обещал Гитлеру начать войну в течение месяца. Но нам в данном случае важнее видеть главную линию американской дипломатии. На данном этапе она тщетно стремилась удержать Италию от вхождения в общий блок с Германией.

События в Европе заставляли

американское руководство думать об укреплении собственной военной мощи. В начале мая, еще до начала решительных действий на западном фронте, Рузвельт предложил военному и военно-морскому министерствам обсудить "базовые военные планы", дать оценку своих потребностей в разворачивающейся войне. Именно в день наступления немцев 10 мая 1940 года на стол президента поступили сведения о том, чем располагают Соединенные Штаты в военной области. Военное министерство докладывало, что армия США имеет общую численность 80 тысяч человек; а на складах находится оружие примерно для 500 тысяч человек. Сравнение с армиями Европы было не в пользу США. Германские войска на западном фронте превышали численность 2 миллиона человек, и эти 140 дивизий выглядели, конечно, гораздо более внушительной величиной, чем 5 американских дивизий. Когда через неделю после начала боевых действий Германии против западных держав стало ясно, что она добивается больших успехов (немецкие войска, оккупировав Голландию, прошли через Бельгию в Северную Францию), президент Рузвельт затребовал от конгресса 1 миллиард 180 миллионов долларов на дополнительные военные расходы.

В мае 1940 года под впечатлением грозных событий в Европе в США был создан влиятельный "Комитет защиты Америки путем помощи союзникам" под председательством Уильяма Аллена Уайта. Вскоре Уайт обратился к своему старому другу Рузвельту с просьбой указать направление дальнейшей активизации деятельности организации. Президент оставил вопрос без ответа. Он не знал сам, что предпринять - об этом свидетельствуют странные колебания в правительстве в конце мая.

Специальный комитет обнаружил в США запасы военного снаряжения устраивающего союзников типа. Проблема заключалась в том, как передать его западным союзникам. Военный министр Вудринг считал, что это можно сделать путем продажи нейтральному государству и последующей перепродажи французам и англичанам, но только в том случае, если американский начальник штаба определит данное оружие как безусловно избыточное. Генерал Маршалл на этот счет заметил, что подобное он мог бы сделать, "только придя из церкви", т. е. полагал, что в критический момент битвы на Западе нельзя ослаблять американские силы. Такова была американская политика в в целом. Словесно соглашаясь помочь Франции, высшие лица в Вашингтоне поднимали вопрос об американской боеспособности в случае неудачи битвы за Францию, что служило сильным тормозом для предоставления обещанной помощи.

Посол Буллит, пользовавшийся полным доверием Эдуарда Даладье, находился при получении им первого сигнала о надвигающемся поражении. В военном министерстве, на улице Сен-Доминик, посол присутствовал при телефонном разговоре Даладье с генералиссимусом Гамеленом. Пятнадцатого мая в 7.45 вечера немецкие танковые колонны прорвали фронт и начали обходной маневр. "Итак, французская армия обречена?" - "Да, французская армия обречена". Даладье: "Ни слова никому. Я не скажу об этом даже премьер-министру". У. Буллит покинул министерство в пять минут девятого.

Французские официальные лица от премьера Рейно и ниже просили через посла Буллита ускорить сборку и отправку во Францию всех годных к боевым действиям самолетов. Все обращения шли непосредственно к Рузвельту, ординарные дипломатические каналы были отставлены, глава французского правительства лично просил американского президента о каждом авиационном подразделении. Пятнадцатого мая речь зашла уже о самых устарелых типах, о кораблях времен первой мировой войны и ранее. Минимальной просьбой Рейно было осуществить сборку уже готовых фюзеляжей и моторов в США и погрузить их на французский авианосец, способный перевезти через Атлантику примерно 70 самолетов. На это госсекретарь Хэлл ответил, что погрузить собранные самолеты в Нью-Йорке невозможно, так как "по международному праву и американским законам военный корабль не может увеличивать свою боевую мощь в нейтральных портах". На отчаянную просьбу о продаже давно устаревших моделей самолетов и кораблей (наличие большого числа которых у США было общеизвестным) Хэлл смог ответить лишь предложением обратиться к частным лицам, дав совет купить самолеты у них. "Правда, они не являются ни скороходными, ни однообразными по типу, но, ввиду отчаянной нехватки, которую вы описываете, они были бы лучше, чем ничто".