Дипломатия наемника
Шрифт:
— Надеюсь, вы не собираетесь меня похищать? — решил я пошутить. Но, к своему удивлению, оказался прав.
— Да, я как раз и собираюсь вас похитить, — кивнул Габриэль. Посмотрев на мое изумленное лицо, сказал: — Но я хочу вас похитить с самыми благами целями. Видите ли, ваше пребывание во дворце может быть опасным.
— Для меня или для дворца? — поинтересовался я, сделав невинный вид.
Я-то опять решил пошутить, но старый маг снова ответил с серьезным видом:
— Прежде всего — для вас. Ну и для самого дворца. Если его разрушат или приведут в негодность — очень жаль. Этот
— Если разрушения произойдут по моей вине, то я попрошу своего банкира дать денег для восстановления, — твердо пообещал я.
— Ваш банкир — господин Мантиз, если не ошибаюсь? Его Высочество и так должен ему десять тысяч талеров. Теперь непонятно — как их ему возвращать? А кроме Мантиза мы взяли ссуду у банкирского дома Инцептов-младших, а это еще две тысячи талеров. Но почти тысяча ушла на восстановление Басти. А сколько мы еще задолжали тангарам за поставки серебра, на которое нанимают людей по ту сторону гор — даже еще не подсчитывали. Боюсь, что не меньше двадцати тысяч.
Я чуть было не вскрикнул, что если понадобится, то могу безвозмездно отдать герцогу хоть десять, а хоть и двадцать тысяч. Для доброго дела не жалко, а у меня золото все равно лежит мертвым грузом. Но не вскрикнул, а прикусил язык. Никто, кроме меня и моего банкира не должен знать об истинных средствах, которыми я обладаю. Я очень уважаю герцога Силинга, искренне верю, что и он меня тоже. Но повелители, как бы хороши они не были, всего лишь люди.
— Нет, дорогой Юджин, лучше не преумножать государственный долг. Пусть лучше дворец стоит, как он стоял сто с лишним лет.
Я покивал с самым умным видом.
Мы немного помолчали, а потом Габриэль продолжил:
— Так что, нужно спасти и дворец, а заодно и всех его обитателей. Ну, само-собой, что и вас.
— Да, а вы надолго меня похищаете? — поинтересовался я, потом пояснил. — Я к тому, что мой гнедой, который стоит в конюшне, может без меня заскучать. А если он заскучает — горе всем конюхам.
— Ну да, ваш гнедой — это стихийное бедствие, — согласился маг. — Я помню, что он творил, пока вы были в Винне-Ноу, а потом спустились в логово оборотней. Не стал вас расстраивать, но двое слуг оказались покалеченными.
Если уж быть совсем точным, то не я спустился, а меня спустили. И Гневко я долго уговаривал перед своим уходом, что нам требуется побыть какое-то время порознь. А слуги, оставшиеся покалеченными, скорее всего отнеслись к гнедому без достаточной почтительности, решив, что перед ними обычный рыцарский кон.
Нет, если бы Габриэль сказал раньше, что он собирается меня похитить и вывезти за город — я бы отправился за гнедым. Ехать в карете, разумеется, очень удобно, но на этом ее преимущества заканчиваются. Из крошечного оконца не видно ни тоффеля, нет возможности маневрировать. И, вообще, карета — это мышеловка на колесах. Но чего уж теперь, коли я тут сижу? Не выскакивать же на полном ходу.
— Но дня два, а то и три, гнедой без меня подождет, — великодушно сообщил я, потом вздохнул. — А вот если дольше
— Думаю, что двух дней нам хватит, — кивнул маг. — Скорее всего, вы вернетесь завтра. Здесь совсем недалеко.
Если до завтра, тогда ничего. И Гневко не успеет заскучать, и мои новобранцы не успеют пойти вразнос. Но что это за опасность такая, если от нее можно спастись, уехав так ненадолго?
Габриэль снова притих, а я попытался хоть что-то рассмотреть в окне. Нет, здесь не стекло, а слюда, которая кроме света ничего не пропускает. Вот, разве что только по стуку колес можно определить, что мы выехали из города и теперь мчимся по лесной дороге.
Я с кротостью лани смотрел на Габриэля, ожидая, когда же маг перестанет отмалчиваться, а если заговорит, то не станет ходить вокруг да около и связно мне пояснит — что за опасность меня подстерегает и отчего я должен уезжать из дворца, где имеется и стража, да и жандармы неподалеку? И маг, похоже, уже готов был начать рассказ, но не успел. Карета вдруг резко встала, потом ее сотрясло, а между мной и Габриэлем из обшивки вдруг выскочило острие арбалетного болта.
— Мать твою эфиопа за ногу! — с чувством выругался старый маг, а я не стал ничего говорить, потому что уже открывал дверцу кареты и выскакивал вперед, словно гордая птица — башкой вперед, стараясь не ушибить свою самую ценную часть. А еще — я вытаскивал за собой мага, потому что если в вас выстрелили из арбалета, то оставаться в карете — если и не самое гиблое, то вполне дурацкое дело. Там, где есть один арбалет, может быть и все пять, а стенки кареты — это вам не крепостная стена.
— Артакс, сивого мерина тебе в печенку! — опять выругался Габриэль, потому что, он-то свою башку ушиб довольно-таки чувствительно.
Ну, пусть радуется, что карета стояла, а если бы приходилось выскакивать на полном ходу — было бы еще хуже. Но на размышления времени уже не было, потому что пришлось вступать в схватку.
Считать врагов времени нет, но оценить их силы я успеваю. Так, всадники, их больше, чем нас и это плохо. Но хорошо, что они без доспехов.
А наше сопровождение уже вступило в бой. Герцогские жандармы — славные рубаки. Вон, двое нападавших выбиты из седел, а прочие завязли в схватке.
Но вот этот устремился ко мне.
Приняв удар чужого меча на свой клинок, отбил и вытянул руку настолько, насколько смог. Попал, как я и планировал, не в коня, а туда, где нога у всадника прилегает к седлу, а потом уколол вражеского коня — прости, скотинка, ты-то ни в чем не виновата. Конь отпрянул, а всадник еще пытается взмахнуть мечом, не понимая, что он уже почти мертв, а кровь уже хлещет из бедренной артерии.
Перекинув меч в левую руку, правой вытащил кинжал. Так — еще один из нападавших слетел с седла, заполучив лезвие в глаз. Жаль, нет со мной метательных ножей (расслабился!), но можно подобрать меч, вывалившийся из руки мертвеца. Вот его-то я и метну в третьего храбреца, пытавшегося зачем-то зарубить меня сверху. У тебя, друг мой, не сабля, а длинный меч, которым удобнее наносить колющие удары. Брал бы лучше пику, ею удобнее. Но уже не возьмешь.