Дипломированный чародей или приключения Гарольда Ши
Шрифт:
— Но, — возразила Бельфеба, — разве заклинание, которое читают, скажем, чтобы похитить некоего благородного и зажиточного обывателя, не отличается от того, какое помогает изловить негодяя?
— Вербально, но никак не структурально! — стоял на своем Чалмерс.
После нескольких минут оживленного спора Чалмерс воздел вверх обглоданную попугайную кость.
— По-моему, я вполне в состоянии, к примеру, располагая лишь одной вот этой костью, воссоздать живого попугая — или, по крайней мере, жареного вместо того, которого мы съели. Вы не станете возражать, юная леди, что это было бы
— Нет, но только в этом случае, — согласилась она. — Знаю я вас, ученых мудрецов, — стоит только согласиться с вами, как сразу в ловушку угодишь!
— Следовательно, это можно было бы отнести к так называемой белой магии. Но предположим, что попугай мне потребовался для каких-то… гм… низменных целей…
— Для какого, к примеру, злодеянья, добрый сэр? — уточнила Бельфеба.
— Я… гм… в настоящий момент просто не в состоянии выдумать. Предположим, это мне удалось. Так вот: чары и в том, и в другом случае будут совершенно одними и теми же…
— О, да неужели? — вскричала Бельфеба. — Тогда покажи, как создашь ты этих попугаев — одного для честных целей, а другого для нечестных, и тогда и впрямь соглашусь я с тобой.
Чалмерс нахмурился:
— Гарольд, какая может быть вполне законная цель для производства попугая посредством колдовства?
Ши пожал плечами:
— Если вам действительно нужен ответ, то отсутствие цели ничуть не противозаконней всего остального, если нет каких-то особых правил игры. По мне, так более дурацкого аргумента…
— Попугай без цели — это годится, — пробормотал Чалмерс.
Собрав в кучку исходные материалы — объедки, несколько лап папоротника, ножницы из своего набора и одну из стрел Бельфебы, — он раздул огонь, подбросил в него травы, чтобы образовалось побольше дыма, и принялся косолапо расхаживать взад и вперед, раскинув руки и декламируя:
О птица, что знает Слова человечьи, Хитро передразнит Все мудрые речи…Тресь! Из леса вырвалось какое-то чудище, которое оказалось перед ними прежде, чем они успели вскочить на ноги. Издав ужасающий рык, одной из чешуйчатых передних лап оно прихлопнуло Чалмерса. Ши поднялся было на колени и до половины уже выдернул шпагу из ножен, когда лапа пришлепнула и его тоже…
Нажим на спину Ши ослаб. Он перевернулся и сел. Чалмерс с Бельфебой сделали то же самое. Оказались они перед самой грудью чудовища. Окружавшие их передние лапы монстра возвышались стеной. Тот восседал, придерживая свою добычу лапами, словно огромный кот. Ши уставился в его гигантские глазищи со зрачками-щелками. Существо лебедем выгнуло шею, дабы получше их рассмотреть.
— Зверь Рыкающий! — вскричала Бельфеба. — Теперь мы и впрямь пропали!
— Это ты о чем? — прорычало чудовище. — Звали вы меня аль нет? Тогда чего вы так обалдели, когда удостоил я жалких смертных своим ответом?
— На самом-то деле… — нечленораздельно пролепетал Чалмерс, — У меня и мысли не было… По-моему, я вызывал птицу…
— И что? — взревел монстр.
— Н-но вы же рептилия…
— А
Чудовище откашлялось, втянуло в себя воздух… Птъфу! Зеленая слюна забрызгала окружающую листву, которая тут же съежилась и почернела.
— Вот так-то, ежли не дадите за себя выкупа, разделаюсь я с вами прежде, чем вы «мамочка!» успеете сказать!
— Что за выкуп желаешь ты, почтенный монстр? — спросила Бельфеба, белая, как простыня.
— Конечно слова! Единственная ценность, которую способны произвести задохлики вроде вас!
Бельфеба повернулась к своим спутникам.
— Знайте же, добрые сэры, что монстр сей гордится своим даром слова и коллекционирует все виды литературного выражения — как в прозе, так и в стихах. Боюсь, что, если не удовлетворим мы его желания, он и впрямь нас погубит.
Ши нерешительно начал:
— Вообще-то я знаю парочку неплохих анекдотов про Гитлера…
— Нет! — взревело чудовище. — Все эти шуточки — сплошное дерьмо. Желаю эпическую поэму.
— Э… эпическую поэму? — дрожащим голосом переспросил Чалмерс.
— Точно, — подтвердил Зверь Рыкающий, — Понимаешь, чего-нибудь вроде этого:
Внимайте скорее мне, добрые люди, И дамы, и девы, и все, кто ни будет! Хавелока повесть хочу вам поведать — Занятнее повести нету на свете. Сложил ее сам я когда-то, итак, Герой был наш беден, несчастен и наг.— Ну как, сможете, доктор? — спросил Ши у Чалмерса. — Как насчет «Беовульфа»?
— Господь с вами, — отозвался Чалмерс, — Я наверняка не сумею воспроизвести ее по памяти.
— Это вам все равно не поможет, — гадко усмехнулся монстр, — Я ее знаю:
Истинно! исстари Слово мы слышим О доблести данов, О конунгах датских, Чья слава в битвах Была добыта! [Перевод В. Тихомирова.]Это не пойдет. Давайте чего-нибудь другое. А ну-ка по-быстрому: эпос, или трепещите, несчастные!
Ши прошептал:
— Почитайте ему что-нибудь из ваших Гилберта с Салливаном, док.
— По-моему… гм… по-моему, вряд ли он…
— Читайте же!
Чалмерс откашлялся и дрожащим голосом затянул:
О! Звать меня Джон Уэллинггон Уэллс, Большой в колдовстве я и магии спец, В духах, бесах и чертях, Самобранках-скатертях, Самобранках-скатертях, Самобранках…Дальше никак! Ни строчки не припомнить! А не могли бы вы что-нибудь почитать, Гарольд?