Директива: Расширить!
Шрифт:
Только так можно было описать тягостный вой силовых конструкций, на которые пришлась невероятная нагрузка сверх расчётной. Столь поспешный выход из подпространства — то, чего какой-нибудь корвет просто не пережил бы, но у бронированного по самые небалуй линкора шансы были.
Ян, бросив взгляд на сидящего в кресле Сергона, беззвучно шевелящего губами, с запозданием понял, что он сам себя до сих пор не обезопасил. Благо, пока компенсационные системы справлялись, и первый офицер успел занять ближайшее свободное
Автоматика тут же зафиксировала его при помощи опустившихся поручней и защёлкнувшихся магнитных ремней, а в следующую же секунду на корабле погасли все огни. Тревожный писк тревоги, напоследок взяв высокую ноту, замолк. И лишь спустя долгих три секунды вспыхнули алые аварийные лампы, свет которых закружил по мостику в бешеном хороводе, и линкор дёрнулся. На этот раз — куда сильнее, и все те, кто сейчас стоял на ногах, наверняка попадали на пол.
Благо, на мостике таких не оказалось, а что до отдыхающих и занимающих места согласно распорядку членов экипажа…
У первых были шансы: жилые помещения на имперском линкоре оборудованы так, что там и стеклянные банки бы не побились во время тяжелейшего боя. У вторых, тех, кто не находился в момент аварийного выхода из подпространства на внешних палубах, под боком не могло не быть кресел или специальных ложементов, позволяющих оказавшимся рядом людям или нелюдям зафиксировать свои тела в пространстве во избежание травм.
В этом плане линкор был выше всяких похвал, но вот за что его Ян похвалить не мог, так это за отсутствие обособленной запасной системы наружного наблюдения, которой не требовалась бы запитка от реактора или генераторов.
Согласно штатной процедуре для таких случаев, реактор тушился как можно быстрее, чтобы непрогнозируемые повреждения от выхода из подпространства не спровоцировали взрыв, в котором сгинет и линкор, и всё вокруг него в радиусе нескольких километров. Вот и сейчас света, по сути, не было: ради аварийного освещения и работы систем циркуляции воздуха разряжались батареи в отсеке, а отвечающие за весь корабль офицеры на мостике даже в теории не могли взглянуть вовне корабля до штатного же пуска реактора.
А это — пятнадцать минут, на протяжении которых они могли как по инерции, — аварийный выход такую предполагал, причём направление её было переменной заранее неопределимой, — в сторону случайного планетоида или пояса астероидов, так и готовиться к страстному и последнему в жизни поцелую с какой-нибудь звездой.
Конечно, для космических расстояний и не разогнанного силовыми установками корабля четверть стандартного часа — это пшик, но всегда лучше предполагать худшее.
Надеяться на лучшее, не без этого, но…
Ян до белизны сжал кулаки и скрипнул зубами: практически весь доверенный им флот, все корабли, добирающиеся своим ходом, скорее всего, уничтожены.
Даже в неразрываемом «захвате» звезды экипаж обречённого корабля не увидел бы таких значений на датчиках до самого конца. Но и на чёрную дыру произошедшее не слишком-то похоже: они вот так просто не появляются, и попервой большой опасности не представляют.
Но пропал весь флот, и это — факт. Связи, чтобы хотя бы попытаться кого-то спасти, в подпространстве не было. И не могло быть: физические, что б их, ограничения.
Конечно, всегда оставалась вероятность, что «кошмар» приснился не одному лишь Сергону, но… каков шанс?
Коммодор Хирако в их рядах был единственным уникумом, за которым прослеживалась такая вот паранормальщина. А кто ещё-то? Одного мальца они доставили аж с Маррикона, двоих уже взрослых людей, говорят, чуть ли не на другом конце соседнего сектора откопали, спеленали и на Каюрри доставили… маловато будет, с какой стороны ни глянь.
Вот и выходит, что все сгинули, а им по неведомой случайности помогла обострившаяся интуиция третьего офицера.
А ещё повезло тем, кого умудрённый опытом капитан заставил «припарковаться» в ангарах линкора, а это шесть вымпелов. Немало, но двадцать четыре пропавших судна — это всё ещё серьёзный удар. Даже один корабль для подчинённых коммодора был ценен, потому что каждый во флоте был друг другу братом. Даже те, кто лишь недавно вступил в их ряды был удостоен такой чести, заслужив это право в боях.
И прямо сейчас они разом лишились семидесяти членов семьи как минимум, а ведь линкор трясло так, что без потерь на борту наверняка не обойдётся.
Да, многие выживут, но к чему это приведёт?
К добру ли, или к смерти от голода в космической пустоте или подпространстве, если их выбросило вдалеке от известных точек входа-выхода?
Зря они торопились и «срезали» где можно и где нельзя, экономя время на техстоянках и внутрисистемных перелётах.
Так, глядишь, и пронесло бы, если это возмущение — явление временное…
— Сергон, цел? — Мужчина, лицо которого в алых всполохах казалось восковым, кивнул. — Ещё тебе кошмар ничего не нашептал, нет?
— Ничего. Я просто пережил… расщепление, да, именно его. Как будто одним глазом видел выверт пространства, разваливший наш корабль на атомы, а вторым — чёртов датчик. Не знаю, как объяснить…
— Даже не пытайся. Не будем забивать голову тем, что нам пока никак не пригодится. Парни! Перекличка! — К счастью, пострадавших не было, и рисковал своей головой один лишь Ян, у которого стресс пересилил выучку и не позволил своевременно умостить зад в кресло.