Директива – уничтожить
Шрифт:
Рогожина покачала головой. Сомнение тут же сменилось недоверием, очень уж круто взял этот парень.
– Почему я должна верить вам?
– Потому что единственный человек, который все знал об этом и был одним из участников преступления, ничего не смог рассказать нам. Его отравили, он мертв. На журнальном столике в его квартире мы нашли газету с вашей статьей и записную книжку, открытую на странице, где значились фамилия Дробова и номер его телефона. Больше ничего. А мертвые молчат. Небогато, правда?
Рогожина долго молчала, переваривая услышанное.
– Вы друг Никишина? – спросила она.
– Думаю, что да.
– И вы знаете, где он?
– Да.
– И вы можете привести доказательства факта хищения со склада?
– В деталях, но нам нужно знать, беретесь вы за это дело или нет.
– Зря вы так. – Рогожина насмешливо покачала головой. – У вас уже был беспроигрышный вариант, когда вы позвонили в мою квартиру: вы мне все рассказываете, и я, хочу – не хочу, вливаюсь в вашу компанию. Потому что буду знать слишком много. Если все так серьезно, то это дело ведет ФСБ, не случайно в прессу не просочилось даже капельки правдивой информации. И нетрудно догадаться, что будет с человеком, если ФСБ узнает о его информированности в таком деле. Расчет у вас верный: даже если вы скажете мне, где сейчас находится Никишин, я не захочу сообщить об этом куда следует. Потому что «уеду» вслед за ним; я журналистка, и этим все сказано.
– Вообще-то вы можете позвонить инкогнито, и Никишина арестуют.
– А какой мне смысл звонить, если подтвердится, что он не совершал преступления? Если бы я знала обратное, и то, может быть, поколебалась. Секунду-другую. Короче, вы нагло втянули меня в эту историю, и нет смысла спрашивать меня, согласна я или нет. Не знаю, найдем мы с вами связь Дробов – Никишин, но… – она развела руками, – куда деваться. Попробуем.
Образцов улыбнулся. О беспроигрышном варианте они даже и не подумали, Рогожина сама быстро расставила все по своим местам, «разжевала» походя. Такой человек им просто необходим.
– Так вы хотите услышать все в подробностях?
– Я же сказала, что да. – Светлана сделала приветливое выражение лица и любезно спросила: – Может быть, чаю для начала?
– Можно, – ответил Образцов. – Пять чашек. Я схожу за остальными.
– Сколько?!
– Пять.
– Мама… – прошептала Рогожина. – У нас гости.
Мама не слышала, продолжая возиться на кухне.
Юлька слегка нервничала. Она видела, какими глазами смотрела на Антона эта журналистка. Стекла ее очков рассыпали искры, когда Антон говорил: «У меня не было другого выхода, я защищался. Даже не помню, как в моих руках оказался штык-нож, я действовал инстинктивно…»
«Дальше!» – галогенно орали глаза журналистки.
«Когда я отстрелял последние патроны…» – словно издевался над Юлькой Антон.
Девушка боялась, что стекла очков Рогожиной сейчас лопнут от накала страстей, и Антон получит осколочные ранения. Потом Юля неожиданно улыбнулась: скоро беглец в своем повествовании
Через некоторое время пришел с работы отец Рогожиной, Светлана бесцеремонно отправила его с матерью «в гости».
Закрывая за родителями дверь, она даже не могла подыскать определения тому, что так неожиданно свалилось ей на голову.
– Вы где-нибудь остановились? – спросила она, входя в комнату. – В гостинице?
– Нет, – ответил Образцов, – мы только сегодня приехали. У меня тетка работает в общежитии, думаю, устроит нас. Предварительно мы договорились по телефону.
Рогожина кивнула.
– Смотрите, а то я могу устроить пару номеров в гостинице. Правда, недешево, и плюс что-то типа «Абсолюта». Не хотите?
– Хотим, – тут же встряла Юлька. – Мы с Антоном поселимся в гостинице. Так будет лучше. Да и тетке Сергея придется не так хлопотно.
Антон, взглянув на нее, покачал головой:
– Отпадает. В гостинице нужно регистрироваться, а в общежитии на нас не обратят внимания. У меня даже паспорт чужой. – Паспорт Антону одолжил одноклассник Юльки Володя Сквозняков, который находился в числе тех, кто провожал Антона в Чапаевск. Внешне они были чем-то схожи.
Разговор с журналисткой закончился поздним вечером, хотя на улице было еще светло. Образцов позвонил тетке и сказал, что они будут через час. Назавтра было назначено несколько важных мероприятий, одно из которых для Антона стояло, пожалуй, на первом месте: ему необходимо было каким-то образом увидеться с матерью.
– Ты что, Антон, сейчас нельзя, – Юлька заглянула в его тревожные глаза. – Тебя будут ждать дома, и мы ничем не сможем помочь тебе.
– Правильно, – поддержал ее Сергей. – Засады, может быть, в доме и нет, но наблюдение установлено точно.
– Утром около восьми мать пойдет на работу.
– Ты думаешь, за ней не следят?
– Я так не думаю.
– Тебя повяжут, и все, – сказал Сергей. – Мы даже передать ей ничего не сможем – ни записки, ничего. Если положить записку в почтовый ящик, и то ее через минуту вытащат и заставят прочитать вслух.
– Она должна знать правду. Каково ей чувствовать себя матерью убийцы?
– Я понимаю тебя, Антон, но ты погубишь все дело. Теперь оно не только твое.
– И все же матери нужно все рассказать.
Юлька боялась смотреть на Антона, она чувствовала, что у него в глазах стоят слезы. Его матери, что и говорить, было сейчас хуже, чем самому Антону. В сто раз хуже. Как бы встретиться с ней?
– У меня есть план, – заявил Антон. – Приедем в общежитие, обговорим детали. Я думаю, утром она обо всем узнает.
– Что за план? – спросила Юля.
– «Привлеки к себе повышенное, откровенное внимание, сконцентрируй его грубо, но неожиданно, и тогда решение придет само». Так учил меня капитан Романов.