Директор
Шрифт:
Но вообще — мысль интересная. Я не расстроен, что работаю здесь. Да и привык уже, в чем-то — смирился. Потому и мыслей, где бы я больше пригодился, у меня не было. И вот так сразу дать ответ я не мог. Замахиваться на аппаратную должность? Так я уже успел вжиться в эту систему, понять ее, потому прекрасно осознаю, что без соратников я на такой должности не удержусь, несмотря ни на какую поддержку Сталина. Я — одиночка, увы, так сложилось. И мое место в НИИ — лучшая тому иллюстрация моей компетентности как партийного работника. Быть секретарем? Помощником? Так я уже привык сам принимать решения. Даже мой НИИ не так сильно зависел от того же Оргбюро или иных партийных структур, как любой другой институт.
В итоге, так и не найдя
Сталин молча изучал письмо Сергея. Сначала он хотел вызвать его к себе и в разговоре задать прямой вопрос, но потом решил, что вот в такой форме можно будет лучше понять истинные мотивы Огнева. Если он сам искал встречи с Серго, то в письме он непременно уцепится за возможность поменять место работы. А главное — на расстоянии не побоится попросить о переводе под крыло Орджоникидзе. Иосиф Виссарионович не раз замечал, что в письменной форме подчиненные могут высказать больше мыслей, чем устно. Нахождение рядом с ним давило на окружающих, те понимали, насколько большой политический вес имеет вождь, и терялись, могли что-то упустить. Не ко всем это относилось, но Сергея он не видел давно. А последняя встреча не показательна. Раньше Огнев тоже не боялся высказывать свои мысли ему напрямую, но вот два года прошло, а люди меняются.
Однако для Сергея предложение оказалось словно «снег на голову». Такой вывод можно сделать из тех куцых строк, что он написал в ответ. Не планировал парень свой перевод, абсолютно. Значит, все же инициатива перевести его к себе относится к самому Серго. Уже хоть какая-то определенность. Чтож, раз Сергей сам не спешит давать новых идей, как раньше, то можно и отдать его старому товарищу.
Хоть я и не понимал — снимут меня с поста директора для перевода на иную должность или нет, но подготовиться к такому варианту стоило. Хотя в целом, единственный проект, за который я переживал, были бытовые контейнеры для военных. Ольга уже не раз заменяла меня на посту директора, пока я был в командировках, и вполне успешно. Поэтому было довольно логичным рекомендовать ее на свое место, если меня все же переведут. Владимир с Алексеем вроде сработались, дела у них с платформой для железнодорожников шли хорошо. Уверен, и дальше при постановке новых задач справятся. То же и с Тереньтевым, курирующим проект озеленения пустынь. Про наших «бытовиков» я и вовсе молчу — им мои указания совсем не нужны, сами и идеи выдвигают, и с инженерами заводов плодотворно работают. Система НИИ на мой взгляд была налажена и требовала просто пригляда. Вот и оставалось мне проконтролировать, как Илья справлялся без меня с приемкой прототипов контейнеров, а там с ним поработать над технологической картой их серийного производства, после чего я мог с чистой совестью ждать любого решения Иосифа Виссарионовича. И оно не заставило себя ждать, хотя и удивило меня изрядно.
— Здравствуй, Сергей! — радушно улыбаясь, зашел в мой кабинет товарищ Орджоникидзе.
— Здравствуйте, Григорий Константинович, — с удивлением поднялся я из-за стола и вышел ему навстречу.
За его спиной стараясь «держать лицо» стояла Ольга, и всем своим видом пыталась показать, что для нее этот визит тоже неожиданность, и она извиняется, что не предупредила меня раньше.
— Ну что, вместе будем работать? — продолжил он меня удивлять.
— Что вы имеете в виду?
— Так я не с пустыми руками пришел, — мужчина достал из-за пазухи сложенный лист бумаги и протянул его мне. — Вот, решение о твоем новом назначении моим личным помощником. Ну как тебе? Рад?
— Неожиданно, — пробормотал я, вчитываясь в текст.
Вот реально, не так я представлял свой
— Ты не рад? — с показным удивлением и чуточку огорченно спросил меня Орджоникидзе.
— Почему же? Рад. Просто неожиданно.
— Твоя голова гораздо полезнее будет в ЦК, а с НИИ и другие люди справятся. У тебя ведь есть кандидатуры на свой пост?
— Да, вот за вами стоит, — махнул я рукой в сторону Ольги.
— Вах, какая красавица! — расплылся в улыбке обернувшийся Григорий Константинович, чем засмущал женщину. — И раз ты ее рекомендуешь, то еще и умница! Признайся, — обернулся он ко мне, — испытываешь слабость к красивым и умным женщинам? Помнится, твой пост в Институте прогнозирования тоже дама заняла, а?
— Скорее мне везет на таких, — пожал я плечами. И тут же перевел тему. — А чем именно я буду у вас заниматься?
— Об этом мы с тобой отдельно поговорим, — тут же вернул внимание на меня мужчина. — Вот оформим все бумаги, придешь ко мне в кабинет, там уже все и обсудим. Ты только не затягивай, хорошо?
Я лишь кивнул. Похоже, моя карьера вновь делает кульбит, что в чем-то даже уже и привычно. Задерживаться Орджоникидзе не стал. Мы договорились, что к нему я приду через два дня, сдав здесь все дела. И когда он ушел, я впервые почувствовал, что былая рутина закончилась.
Февраль 1936 года. Испания
Командир боевого расчета новейшего советского оружия «Колокольчик» Георгий Самохвалов с удовлетворением наблюдал за тем, как его бойцы готовятся к первому боевому применению их машины. Еще полгода назад он даже предположить не мог, что окажется здесь — за тысячи километров от родной земли. Но события в Испании развивались стремительно. Сначала лидеров объединившихся в Народный фронт испанских коммунистов попробовали загнать по тюрьмам с помощью полиции. Не получилось, люди только сильнее обозлились и стали массово выходить на митинги поддержки. Тогда правительство Испании попробовало отказать в регистрации представителям Народного фронта, чтобы те не смогли участвовать в этом году в выборах. «Народофронтцы» в ответ объявили, что будут бойкотировать выборы и призвали к тому же своих сторонников, коих оказалось немало. После этого власти Испании не нашли лучшего выхода, чем обвинить коммунистов в срыве выборов и народного волеизъявления и решили использовать против них войска.
СССР все это время тоже не стоял в стороне. МИД СССР отправил ноту протеста, когда лидеров Народного фронта сажали в тюрьму. Кроме этого в СССР печатались листовки на испанском, для дальнейшего распространения среди населения южной страны. Георгий слышал от политрука, что и митинги в Испании не обошлись без координации со стороны советских людей из Коминтерна. И вот сейчас новая фаза борьбы, уже вооруженная. Правительственные войска Испании сумели в первые дни взять штурмом штабы Народного фронта и переловили почти половину активных участников движения. Если бы те прислушались к советам членов Коминтерна, такого успеха не получилось бы. Но народофронтцы оказались упертыми и до последнего не желали покидать официальные места их сбора.
В итоге оставшиеся на свободе коммунисты Испании ушли в подполье, терпеливо дожидаясь уже военной помощи от СССР, попутно совершая редкие диверсионные налеты на склады испанских войск и собирая сторонников. С момента начала острой фазы прошел лишь месяц, но как понимал Георгий — в штабе Красной армии готовились к такому повороту заранее, и корабль с их боевым расчетом и другими подразделениями вышел из порта Мурманска гораздо раньше. Как бы то ни было, обогнув всю Европу, они добрались, и сейчас на казармы испанских войск прольется огненный дождь.