Директория. Колчак. Интервенты

Болдырев Василий

Беседовал с Колчаком по вопросу о назначении его военно-морским министром.

На заседании правительства слушали перебранку министров труда и путей сообщения. У первого те же повадки, что и у министров эпохи Керенского. Все еще продолжается идеология рабочих, потерявших вкус к труду.

Завтра прибывает Вологодский. Административный совет выезжает навстречу, видимо, желая настроить определенно до свидания с нами.

Поддерживающая Сибирское правительство омская газета «Заря» в своей передовице обнаружила явное недоброжелательство к нам⁶⁷.

Дерзко⁶⁸

ведут себя и отряды атаманов. Авксентьев рассказывал, будто Красильников, стоя подбоченясь перед поездом Директории, кому-то говорил: «Вот оно, воробьиное правительство, – дунешь, и улетит». Недаром распространяют слухи о нашем будто бы отъезде в Екатеринбург. Это, кажется, старается князь Кропоткин⁶⁹ и его сторонники. Почтенный князь – старейший из Рюриковичей – в Сибири и надежд не теряет.

Омск. Вагон. 17 октября

Целый ряд неприятностей. Забастовки на Омской железной дороге, требования рабочих чрезмерны, и, конечно, подоплека исключительно политическая⁷⁰. Экономические вопросы – предлог.

Был с докладом товарищ министра снабжения Молодых, жалуется на своеволие чехов. Министерством заказаны 2000 полушубков по 80 рублей, чехи (из чужих средств) дают по 110 рублей, вообще распоряжаются вовсю.

Уполномоченный чехов представил мне проект приказов Сырового о военнопленных – вмешательство в компетенцию русского правительства, но, с другой стороны, нельзя не признать решение целесообразным, а главное, быстрым, чего никак нельзя добиться от нашего коллегиального правительства.

В отношении бастующих железнодорожников приняты суровые меры. Для рассмотрения предъявленных ими требований, среди которых полная отмена введенной, в целях увеличения производства, сдельной платы, создается особая комиссия из представителей министров путей сообщения и труда «для выработки нормального уровня ставок». В комиссию входят три представителя от железнодорожных рабочих и три нейтральных лица, знакомых с условиями труда железнодорожных рабочих.

Посетил 2-й батальон 8-го кадрового полка. Картина потрясающая: люди босы, оборваны, спят на голых нарах, некоторые даже без горячей пищи, так как без сапог не могут пойти к кухням, а подвезти или поднести не на чем. Вот оно, бумажное благополучие, которым так щеголял штаб Сибирской армии.

Солдаты сами по себе отличные, хорошо обучены, и если не бунтуют, то это положительно чудо.

Половина из тех, которых я видел в казарме, построились босыми, в одних исподних брюках, а на лицах ни тени злобы. Вечером те, которым удалось обуться, маршировали на площади; я слышал из вагона лихие песни сибирских стрелков.

А у чехов все есть.

Я вызвал заместителя командарма генерала Матковского и под страхом строжайшей ответственности приказал немедленно исправить замеченные преступные недочеты.

Вот и управляйте в таких условиях: под носом у начальства и такое вопиющее безобразие.

И что мерзее всего, для всех это как будто неожиданная новость.

В вечернем заседании правительства опять

бесплодие. Обсуждение фантастического проекта об Юридическом совещании, которому очень хочется быть старым Государственным советом.

Как резину, жевали вопрос о комиссии по железнодорожным делам.

Всеми силами протестовал против внедрения в армию американского союза христианской молодежи⁷¹.

Борьба с Административным советом

Омск. Вагон. 18 октября

Утром прибыл П.В. Вологодский. Встречала исключительно Сибирь. Нам официально не сообщили о часе приезда, а потому никого от нас не было. Конечно, это произвело неприятное впечатление и пошло нам на минус. Авксентьев поехал было, но Вологодского уже не застал на вокзале.

К Вологодскому поехал Кругликов – был принят сдержанно. Вологодский обещал приехать в правительство к 2 часам, но потом позвонил Авксентьеву, что ему предварительно надо сходить в баню, – явная отплата за наше отсутствие при встрече. Прием – не лишенный чисто местного колорита. Мне это даже понравилось, но Авксентьев очень взволновался. Он временами близок к истерике. Действительно, обстановка очень нервная.

Слухи со всех сторон: явный саботаж и агитация против Всероссийского правительства. Слухи о переворотах в чисто мексиканском стиле.

Вынужденное бездействие правительства, конечно, нервирует всех бесконечно. Страх перед переворотом и угроза диктатуры, видимо, сбили с толку и Виноградова. Он тоже во власти тревожных слухов.

Посетил отряд Красильникова. Заметил крупные непорядки. Кричали «ура».

Омск. Вагон. 19 октября

Розанов сообщил мне, что в городе ходит слух, что в меня бросали бомбу. Остается одно – сказать, что слухи о покушении сильно преувеличены. Конечно, они такой же вздор, как и все другие слухи.

У Розанова целый вечер просидели вожди здешних кадетов. Они считают авторитет Всероссийского правительства безнадежно погибшим из-за слабости и бездействия. Забыли только добавить, что они же всемерно этому помогают.

Главари из Административного совета будто бы повсюду трубят о своей над нами победе и что, ввиду нашей слабости, им даже не придется прибегать к получившим здесь распространение мексиканским способам устранения.

В 11 часов у меня была японская миссия с подполковником Микке во главе; хитрят⁷², приехали за информацией. Держатся независимо, но почтительно. Это первые настоящие солдаты из иностранцев.

Вскоре приехал адъютант Авксентьева просить для выслушания доклада министра внутренних дел С.С. Старынкевича. Дело касалось генерала Белова, о котором ходят тоже фантастические слухи и который является чуть ли не злым гением Сибири, но, благодаря тонкой и умной политике, не только держится, но и властвует, по крайней мере, в сибирских военных кругах.

Старынкевич тоже болен страхом переворота. С кем этот почтенный министр – указать трудно. Со стороны эсеровской части Директории отношение к нему чрезвычайно предубежденное.