Дисциплина и Портянки

Yirtimd2

— Подворотничок — это не для красоты.

Это предохранитель от инфекций и грязи, когда у тебя на шее бронежилет, пот, песок и пыль с гарью.

Он показывает, как подшивать «впритык», но без натяжения,

как делать двойную строчку, и как за 5 секунд определить, кто «косячит».

Потом:

— Теперь — вы.

Каждый.

На себя.

Мы проверим.

И не за вас — а с вами.

Кардин сидит спокойно.

Берёт

иголку. Шьёт.

Не идеально. Но вдумчиво.

Смотрит, повторяет, исправляет.

'Плевать, как это выглядит. Главное — чтобы не рвало горло после пробежки.

Если я не могу нормально подшить воротник — как я могу вести отделение?'

Инструктор заглядывает — кивает молча. Это одобрение без слов.

В финале Бронн разворачивает лекало портянки, вешает на стенд:

— Это может спасти вам ногу.

Это — порядок, который идёт от ног, шеи и обуви — к бою.

Если вы не контролируете мелочь — не сможете контролировать хаос.

21:00. Казарма, вечерняя перекличка

В казарме — два ряда кроватей.

Курсанты стоят в футболках и шортах, в шлепанцах на бетонном полу.

Перед ними — инструктор Сэллоу, худощавый, но острый как боевой нож. В руках — планшет с медицинскими и дисциплинарными заметками.

— Ларк — подстричь ногти на ногах и помыть хорошенько. Видел грязь под пальцем. Грибок в роте не нужен.

Виннер — мозоль на пятке. Сейчас же идешь к санитарам. Проколоть, прижечь, заклеить. И не ной, санитары это не любят.

Хейнс — шнуровка берцев кривая. Упадет в бою — будешь падать как туша. Перед сном переделай и подтяни.

Остановился у Кардина. Смотрит. Молчит.

— … нормально. Без замечаний.

Просто идёт дальше.

И это в Галбадии = «сдал зачёт».

Душевые кабины

Всё чисто.

Без визгов, шуток, хлопков по спине.

Только вода, пар, мыло, мочалка, ритм капель.

В каждом отсеке — встроенный таймер: 4 минуты.

Кардин стоит под горячей струёй,

вода стекает по усталым мышцам.

Голова откинута, глаза полузакрыты.

'Чёрт. А ведь день был словно неделя.

Стрельба, копка, ближка, теория, снова физо, подворотнички, швы…

И ни одной истерики. Ни одного вопля.

Только ритм.

Это не воспитание героев. Это закалка стали.'

Он выключает душ. Вытирается быстро. Одевается молча. Возвращается в казарму.

21:45. Казарма. Койка №7

Темно. Лишь приглушённые ночные лампы у потолка.

Тела в кроватях тяжёлые, как бетон. Кто-то ворочается. Кто-то уже спит.

Кардин лежит на спине.

Руки под затылком. Смотрит в потолок. Глаза не мигают.

Сон не приходил.

Воспоминания —

сами лезут

Приходило прошлое…

* * *

Тихое поле.

Не дикая природа, но ровный склон, травы, ветер, шелест листьев.

И одно большое дерево, под которым они сидят.

Кардин — моложе, в простой рыцарской броне.

Рядом — человек постарше, лицо размыто в полусне, но голос — тёплый, разумный, с ноткой грусти.

Человек:

— Кардин… Галбадия не похожа на другие академии.

Это не Баламб, где важен индивидуализм.

И не Бикон, где нужна харизма и командная работа.

Галбадия — это армия.

Пауза. Ветер колышет листья над головой.

— Если ты хочешь добиться там успеха, ты должен показать всем, что готов к дисциплине.

Что ты работящий. Рациональный.

Солдат.

Но не винтик.

А будущий офицер.

Кардин смотрит вдаль, на горизонт.

Молчит, но потом произносит:

— Я понимаю это. Но…

Поворачивается. Говорит, не громко:

— … я ведь больше воин, чем солдат.

Человек чуть усмехается, но не спорит.

Тихо кивает:

— Понимаю. Но ты ведь сам понимаешь — без сембланса и харизмы тебе нечего делать в Биконе и Баламбе.

Так что остаётся только Галбадия…

Человек смотрит на Кардина внимательно.

— Но я пойму, если ты не хочешь.

Можно, например, в Веридию — с твоими данными ты бы там неплохо вписался.

Хорошист. Стабильный. Чистая работа. Без лишнего давления.

Кардин качает головой.

Смотрит прямо, решительно:

— Нет. Я всё понимаю.

Ради… ради всех я пойду в Галбадию.

И хоть я и не солдат…

Я постараюсь им стать.

Человек кладёт руку ему на плечо.

— Спасибо тебе, Кардин.

Возвращение

Темнота.

Сквозняк в казарме шевелит занавеску.

Кардин открывает глаза.

Смотрит в потолок. Тихо, спокойно.

'Не герой.

Не мечник с сияющим клинком.

Я — кто ведёт. Кто держит. Кто стоит.

Я — Галбадия.'

Кардин лежит на койке, не двигаясь. Всё вокруг — затихло: только слабый гул вентиляции, дальних дронов на периметре и мелкий шорох простыней, когда кто-то переворачивается.