Дисфункция реальности: Увертюра
Шрифт:
На «Бизлинге» раздался сигнал тревоги, предупреждающий о начале перегрузок. Он означал, что экипаж должен занять свои места и пристегнуться. Но лишь Матери Божьей было известно, чем в тот момент были заняты находящиеся на борту «Бизлинга» штатские.
Ускорение «Бизлинга» плавно возрастало, и он почувствовал, как напрягаются в его теле наномембраны, помогая его внутренним органам сопротивляться все возрастающей нагрузке, не давая им размазаться о позвоночник и обеспечивая нормальный доступ крови к головному мозгу, чтобы не отключилось сознание. Неожиданно «Бизлинг» сильно вздрогнул,
В это время в переднем отсеке для членов экипажа «Бизлинга» доктор Алкад Мзу пыталась определить положение «Бизлинга», с ускорением в полтора g приближавшегося к точке своего следующего прыжка. Ее нейронаноника непрерывно обрабатывала поступающие данные, сопоставляя траекторию полета с информацией наружных датчиков. Изображение появлялось у нее прямо на сетчатке глаза, сверкая и немного расплываясь, так что она вынуждена была закрыть глаза. «Ченго» и «Гомбари», похожие на две бело-желтые полоски, заливали светом своих выхлопов все окружающее пространство
Они летели на очень небольшом расстоянии друг от друга. «Ченго» был в двух, а «Гомбари» приблизительно в трех тысячах километров. Алкад было известно, насколько сложно после прыжка в десять световых лет удержать корабли в пределах даже пяти тысяч километров друг от друга. Гарисса не пожалела денег на приобретения для своих кораблей самого лучшего из доступного навигационного оборудования. Денег, которые лучше было бы потратить на какой-нибудь университет или на поддержку национального здравоохранения. Гарисса была не особенно богатым миром. И о том, где Министерство обороны добыло такое огромное количество антиматерии, Алкад даже и не спрашивала.
— До следующего прыжка осталось порядка тридцати минут, — сказал Питер Адул.
Алкад перестала датавизировать. Поступавшее с наружного видеодатчика изображение сменилось видом спартанских серо-зеленых композитных стен каюты. В овальном дверном проеме стоял Питер, облаченный в темно-бирюзовый корабельный комбинезон, все суставные сочленения которого были защищены упругими воздушными камерами, предохраняющими от возможных травм в невесомости. Он нежно улыбнулся ей. Но улыбка не могла скрыть затаившейся в его умных, живых глазах тревоги.
Питеру было тридцать пять лет. Рост — около метра восьмидесяти, а кожа — даже темнее, чем у нее. Он работал на математическом факультете университета, и они вот уже восемнадцать месяцев как были помолвлены. Он ничем особенно не выделялся, но был из тех людей, которые всегда готовы помочь и поддержать в трудную минуту. Единственным мужчиной, которого ничуть не смущало то, что она была гораздо умнее его. Питера не останавливало даже то, что скорее всего она будет навечно проклята как создатель Алхимика. Более того, он даже летал вместе с ней на сверхсекретный военный астероид, чтобы помочь с кое-какими математическими расчетами установки.
— Я подумал, что эти полчаса мы можем провести вместе, — сказал он.
Она улыбнулась в ответ, и когда Питер присел рядом с ней на противоперегрузочную койку, высвободилась из предохранительной сетки.
— Спасибо. Этим флотским, похоже, совершенно наплевать на нас. Они наверняка слишком
Алкад спустила ноги с койки (или, вернее, гравитация сама притянула их к полу) и прижалась к Питеру, благодарная за распространяемое им ощущение душевной теплоты и даже за то, что он просто сидит здесь, рядом с ней.
Его рука обхватила ее за плечи.
— Говорят, предчувствие возможной гибели вызывает сильное выделение гормонов. Никогда не слышала?
Она улыбнулась и сильнее прижалась к нему.
— А ты никогда не слышал об одной странной особенности мужского организма, в котором гормоны циркулируют постоянно?
— То есть — «нет»?
— То есть — «нет», — твердо сказала она. — Во-первых, здесь нет двери, во-вторых, при такой сильной гравитации мы просто можем покалечиться. Кроме того, у нас будет полно времени после возвращения.
«Пожалуй. Только если, конечно, вернемся». Правда, вслух он этого говорить не стал.
В этот момент и прозвучал сигнал, предупреждающий о начале перегрузок. Даже в столь романтической обстановке им потребовались всего лишь доли секунды, чтобы отреагировать на предупреждение
— Быстро, забирайся обратно на койку! — рявкнул Питер, чувствуя, как нарастает ускорение. Алкад попыталась поднять ноги обратно на подушки, но теперь они были будто из урана. Мускулы и сухожилия едва не трещали от дикого напряжения.
«Ну, давай же! Это ведь так легко. Это просто ноги. Твои ноги. Матерь Божья, ведь до этого ты проделывала это тысячи раз. Ну, давай!»
Нейронанонические нервные импульсы просто-таки насиловали мышцы бедра. Наконец, ей удалось справиться с одной ногой. К этому моменту ускорение достигло семи g. Вторая ее нога так и осталась на полу и теперь, постепенно выпрямляясь под воздействием силы тяжести, скользила по полу, а неимоверно потяжелевшее бедро выламывало коленный сустав.
Два роя боевых ос, наконец, встретились. Нападающие и обороняющиеся боевые машины заливали друг друга шквальным огнем. Окружающее пространство буквально кипело от направленных энергетических лучей. Электромагнитные импульсы, выводящие из строя вражескую боевую электронику, заполняли эфир, стараясь отвлечь или ввести в заблуждение. Секунду спустя настал черед ракет. Залпы твердыми кинетическими снарядами со стороны походили на перестрелку из старинных ружей. Требовалось лишь задеть противника, поскольку при таких скоростях даже в этом случае и снаряд, и цель превращались в плазменный шар. Заполыхали термоядерные взрывы, ослепительные вспышки бело-голубого звездного пламени, обрамленные фиолетовыми коронами. Жара схватке поддала и антиматерия, вызывая в этом ионном водовороте более мощные взрывы.