Диско 2000

Брайт Поппи

Нет никаких хороших мясников, Сука, ответила она; это были пророческие слова.

Черт, я совсем забыла! Я нехорошо ухмыльнулась про себя. Посмотрела на нас со Священной коровой — на наши тела, в которых тихо, нежно тикали бомбы замедленного действия. Много обителей у Господа, и всякое такое — и лавка мясника — самая паршивая из них.

Ну, прощайте, девяностые, говорит Священная Корова, и прощайте, мы, говорит она, ощутив мое настроение. Внезапно ее лицо становится сосредоточенным и обеспокоенным.

Ладно, я об этом раньше

не говорила, но у «Хэрродса» до сих пор есть тайный мясной склад, который охраняют все двадцать четыре часа в сутки. Вряд ли кто об этом знает. Если ты там что-то покупаешь, тебе приходится подписывать гарантийный сертификат и удостоверять, что весь их товар чист. Даже если ты королевских кровей.

А разве у особ королевской крови нет своих запасов? Все эти чертовы коровы, свиньи и овцы…

Я вспоминаю о трагических новостях шестимесячной давности.

Не знаю, Сука. Пошли. Нам пора.

Садимся в автобус до «Хэрродса». Кэбов нет. Поездка растягивается на века. На улицах полно народа. Просто ненавижу этот магазин.

Как мы пройдем внутрь? Священная Корова вытаскивает из своей сумочки что-то вроде маленького ананаса.

Это ручная граната времен Второй Мировой Войны. Что ты собралась с ней делать? — спрашиваю я.

Это мое дело. Ты же знаешь, я не только мама, хитренько говорит она. Сейф с мясом находится прямо в зале с едой. Два поворота налево, один направо. Бросим это и бежим.

Она протягивает мне кухонный нож. Кругом люди. Сейчас только девять тридцать, и дорогие бистро Кингсбридж переполнены этим золоченым дерьмом, разбрасывающим вокруг деньги. Я бы хотела подорвать их. Мы крадемся по лестнице, ведущей в какой-то подвал, и принимаем по дозе кокаина из уродливой пластиковой бутылки.

Давай! Мы бежим к окну магазина.

Мы ныряем под машину. Священная Корова выдергивает чеку и бросает гранату. К моему удивлению, она взрывается. Мы бросаемся в дыру, под ногами у нас хрустит битое стекло. Я наступаю на оторванную руку какого-то идиота. К нам бегут охранники. Священная Корова вытаскивает гребаный пистолет! Меня это переезжает вконец; к тому же все это должно закончиться каким-то крайним проявлением женского мужества — но потом. Позднее. Вслед за Священной Коровой я направляюсь к мясному прилавку.

Мадам! Вы не можете войти в это заведение в таком виде! — кричит еще один тип, пытаясь схватить меня; я рублю его по руке и обрушиваю целую пирамиду Шикарных Песочных Бисквитов.

Священная Корова выпускает несколько очередей по сейфу с мясом и издает вопль восторга, появляясь из-за прилавка с горстью тонко нарезанных филейных бифштексов, сочащихся соком. Они начинают проскальзывать сквозь ее пальцы. Она выпускает еще несколько пуль по охранникам.

Сумку мне! Быстро! Еще один тип удирает за прилавок, но тут же возвращается.

Да не бумажный пакет, ты, тупой гребаный урод!

Один из охранников упал на пол; кажется, он молит о чем-то.

Бога

ради, по крайней мере, заполните форму, умоляет он. Я понимаю, что я круче охранника, который пытался меня схватить. Священная Корова стреляет еще несколько раз, и мы выбегаем из здания. Все это заняло не больше минуты.

Где то, что мы искали?

Мать твою! А ты как думаешь?

Священная Корова вручает мне капающий пакет и вытаскивает маленькую штучку для взлома кодов; мы забираемся в маленькую низенькую спортивную машину. Все это начинает выглядеть глупо.

Где ты взяла эту штуковину для взлома кодов?

Она улыбается; отчасти эта улыбка говорит о том, что она делает это для меня, из уважения ко мне, что она создала всю эту волнующую ситуацию для меня.

Может быть.

Как бы то ни было, я возбуждена. У нее, к тому же, есть ключ зажигания, и она заводит машину.

Но мы же говорили, что такие преступления — это мужское дело, нет разве?

Сейчас я валяю дурака. Прикидываюсь. Мне нравится иметь убеждения и ценности, но мы, люди, чаще всего забываем, что принадлежим еще и к животному царству. Я вот на минутку забыла об этом.

Я знаю, что мы сделали. Прекрасно знаю, — говорит она, и в ее голосе звучит нетерпение. Я смеюсь.

Ну, Мак, мы уже едем. Я веду. Священная Корова врубает музыку на полную. А потом….

Постой, говорит она, давай-ка сейчас остановимся, запрем двери и выпьем.

На обочине оживленной дороги мы находим место для стоянки. Священная Корова поворачивается ко мне и проводит рукой по моему лицу. Она берет бутылку текилы и отхлебывает из нее. Потом передает ее мне. Коричневая жидкость обжигает мне рот.

Я смотрю ей прямо в глаза, Машина маленькая, но оба передних сидения откидываются.

Что это ты делаешь? — спрашивает она.

Я наклоняюсь к ней и заставляю ее откинуться на сидение. Я по-прежнему пристегнута ремнем безопасности — всегда его надеваю, что бы ни происходило. Ощущение несвободы доставляет удовольствие, Но я отстегиваю ремень, потом расстегиваю кофточку так, чтобы была видна грудь. Мотор все еще работает. Священная Корова громко смеется и тянет ко мне руку, когда ее пальцы сжимают мой сосок, я отхлебываю еще текилы. Ее киска влажная. Мой палец проскальзывает внутрь, начинает двигаться там; я глажу волосы на ее лобке, веду рукой вверх по ее животу. Наша возня начинает привлекать внимание.

Ой-ё!.. В окна начинают тыкать пальцами и колотить кулаками. Лица скалятся, пускают слюни. Я забираюсь на Священную Корову. Пытаюсь найти удобное положение на узком сидении. Я прижимаюсь к Священной Корове, трусь об нее, прохожусь кончиком языка по ее лицу и шее. Она посасывает мой левый сосок — мой любимый — все сильнее, сильнее… Машина начинает трястись: ее раскачивают собравшиеся люди. Она раскачивается так сильно, что мне нужно только оставаться в неподвижности. Я отхлебываю еще текилы.