Дискорд однажды - Дискорд навсегда
Шрифт:
– ну, раз уж мама столь высокого мнения... тогда да.
– Один из самых уважаемых пони поселения, слабо улыбнулся уголками губ, при этом умудряясь сохранять на морде нейтрально расстроенное выражение.
– ...и пусть крылья принцесс укроют тебя от невзгод и печалей, а свет солнца и луны укажет путь в новый, лучший мир.
– Завершив традиционную речь, (ставшую традицией всего пару сотен лет назад), худощавый единорог в строгой белой мантии, при помощи заклинания разжег костер.
"наверное это даже иронично: ты столько раз сжигал мою собственность, а теперь твое
Тут до слуха духа жадности донеслись всхлипы и рыдания. Повернув голову он увидел двух немолодых пегасок, дрожащих и жмущихся друг к другу, в то время как их пытались успокоить трое жеребцов, очень похожих на старого коменданта. В стороне от этой шумной группы, в одиночестве стояла рыжая единорожка, в ногах у которой путалась такая же рыжая пегаска.
"жены и дети... с этими все ясно, а кто та кобыла?".
Не смотря на размышления, Кристалл Рэйн продолжал всем своим видом излучать скорбь по хорошему знакомому, впрочем не переигрывая. в его работе, умение "держать маску", было крайне полезным и даже незаменимым навыком. Единорог затруднялся сказать, когда в последний раз он выражал свои настоящие чувства, к кому-то кроме своей дочери.
"это любовница... на наследство от погибшего, ни она ни ее ребенок, претендовать не могут".
Прозвучал в голове тихий шелестящий голос.
Дискорд не так уж и часто баловал своих жрецов, прямыми ответами на заданные вопросы, но когда все же делал это, то вывод следовал лишь один: у бога пороков появился план, в исполнении которого слуге следует поучаствовать.
"хорошо было бы получить подробные инструкции... нет? Почему-то я так и думал".
Убедившись что поблизости нет никого постороннего, жеребец зашептал, обращаясь к сопровождающей его Единорожке:
– у меня для тебя задание, которое станет экзаменом. Готова, принцесса?
– готова.
– Дочь духа жадности неуловимо изменилась, из утонченной кобылки на скучном мероприятии, превращаясь в жестокую целеустремленную хищницу.
– видишь ту пони с жеребенком? Это любовница моего старого друга... я хочу что бы после того как завершится это мероприятие, ты сделала ей предложение, от которого невозможно отказаться. Возьми с собой охрану, но обойдись без угроз, а еще постарайся не переплатить.
– поняла.
– Сухо отозвалась будущая хозяйка всех богатств "рыцаря порока".
"где бы тебе найти подходящего жеребца? Право слово, хоть самому берись... а что если привлечь кого ни будь из пороков? Нужно будет переговорить с Дискордом".
На время задвинув на задний план мысли об устройстве личной жизни дочери, серый единорог зашагал в направлении безутешных вдов, потерявших своего возлюбленного кормильца. С первого взгляда оценив всех потомков своего павшего недруга, он пришел к выводу, что среди следующего поколения, нет совершенно никого, кто мог бы взять управление семьей в свои копыта, а это в свою очередь открывало уйму перспектив.
"трофеи достаются победителю".
Стоило поспешить, пока ту же добычу не учуяли стервятники, которые скоро слетятся, что бы полакомиться
***
Потянувшись всем телом и широко зевнув, выставляя на показ игловидные клыки, отчетливо выступающие из ровных рядов зубов, Уайт Мун открыл глаза, пытаясь вспомнить где же находится. Сложенные из бревен стены дома были отдаленно знакомыми, мягкая кровать позволяла не беспокоиться о худших вариантах, а солнечные лучи проникающие через открытое окно, заставляли слезиться слипающиеся глаза. В голове стоял глухой гул, во рту царила сухость, живот подозрительно побулькивал.
"не стоило мне вчера так набираться, но сослуживцы не поняли бы, если бы мы не отметили...".
Озарение снизошло на ночного пегаса, словно ведро ледяной воды вылитой на голову. Воспоминания о прошедших вечере и ночи, всплыли в памяти с невероятной четкостью, словно бы картинки нарисованные талантливым художником.
"так... медленно повернуть голову...".
Мятежный дух порока развернулся в сторону, где по его воспоминаниям должна была находиться партнерша, с которой они провели несколько раундов необычной гимнастики, и взгляд алых глаз тут же наткнулся на серый круп кобылки, раскинувшей перепончатые крылья во всю ширь и свесившей голову с края кровати.
"бока вздымаются, значит дышит".
Успокоив свою совесть, (о существовании которой намекало изредка появляющееся чувство вины), жеребец расслабился, давая телу время окончательно проснуться. Прошлой ночью, находясь в не самом вменяемом состоянии и пользуясь тем что одна из подчиненных так же была не способна мыслить адекватно, он позволил себе несколько больше, нежели по своей воле могла позволить любая знакомая пегаска, (чего стоит хотя бы акт удушения).
"надеюсь она этого не вспомнит... а даже если вспомнит, чего мне бояться? Скажу что все было по взаимному согласию и пусть попробует доказать обратное".
Самодовольная улыбка, в которую попытались изогнуться губы, превратилась в кривую гримасу из-за приступа головной боли. Ужин, до этого момента спокойно бурливший в животе, внезапно развернулся и двинулся в обратную сторону, комом подкатывая к горлу.
– вот ведь...
– Собравшись с силами, Уайт Мун метнулся к открытому окну и перевалившись через подоконник, с непонятным даже для себя наслаждением, сотрясся всем телом.
Из распахнутого рта, фонтаном ударила струя из желудочных соков, дикой смеси напитков, кусочков еды и слюны. Когда же желудок опустел, перед глазами уже расплывались разноцветные круги а легкие обжигало от недостатка воздуха.
– это была моя последняя пьянка...
"в этом лунном месяце".
Промелькнула в голове ехидная, словно бы чужая мысль.
Решив на всякий случай не менять своего положения, (мало ли еще что-то осталось, а на второй рывок к окну его может и не хватить), лейтенант ночной гвардии стал вспоминать причину, по которой он находится не в замке в своей комнате, или хотя бы не в казарме с рядовыми гвардейцами. Память, столь услужливо показавшая картины праздника, не столь охотно открывала события, произошедшие чуть ранее.