Дисморфомания
Шрифт:
Тибальт уходит.
КОРМИЛИЦА. Ну что, опять сегодня появилось?
ГОРАЦИО. Я ничего не видел.
КОРМИЛИЦА. Чушь, чушь, не явится.
ГОРАЦИО. Минувшим днем, когда вон та звезда, левей Полярной, пришла светить той области небес, где блещет и сейчас, или, вернее, чуть левее, немного левее. Когда пробило час...
На краю сцены появляются два санитара, несущие на белых носилках гигантского черного червя. Червь слабо шевелится.
КОРМИЛИЦА. Тс-с! Молчи, дурак! Вот он опять!
ГОРАЦИО. Совсем такой, как
КОРМИЛИЦА. Ты книжник, обратись к нему, Горацио.
ГОРАЦИО. Кто ты, что посягнул на этот час и этот бранный и хороший, прекрасный облик, в котором когда-то мертвый повелитель датчан ступал когда-то и воевал, и делал разные хорошие дела? Заклинаем, просим тебя ответить, ответь нам.
КОРМИЛИЦА. Он оскорблен.
ГОРАЦИО. Смотри, уходит прочь! Стой, молви! Заклинаю, молви!
Санитары уносят червя.
ГОРАЦИО. Ушел и не ответил.
КОРМИЛИЦА. Ну что, Горацио? Дрожишь и бледен, свинья? Пожалуй, это не одна там выдумка или фантазия? Правда? Что скажешь ты?
ГОРАЦИО. Клянусь вам Богом, я бы не поверил, когда бы не бесспорная порука моих же глаз.
КОРМИЛИЦА. Похож на короля?
ГОРАЦИО. Как я сам на себя. Таким же самым было, было все в нем, когда с кичливым бился он Норвежцем, когда на льду в свирепой схватке разгромил поляков. Как странно, непонятно все это как-то.
КОРМИЛИЦА. Свиньи.
ГОРАЦИО. Да. Ну, честно говоря, что точно думать, то есть что в точности подумать, я не знаю. Но вообще я в этом вот таком появлении вижу знак, знаки каких-то странных смут для государства.
КОРМИЛИЦА. Возможно, друг Горацио, но только сегодня мысли заняты другим. Сегодня маскарад у королевы... но, чу! Сюда идут!
Входит Тибальт.
ТИБАЛЬТ. За мной, за мной! Скажу я одному из них словечко, а что потом подскажет настроенье.
ГОРАЦИО. Как, словечко одному из нас - и только? Прибавьте к словечку еще что-нибудь. Ну, хотя бы удар.
ТИБАЛЬТ. Я всегда готов это сделать, синьор, если вы подадите мне повод.
ГОРАЦИО. Неужели вам трудно самому найти повод?
ТИБАЛЬТ Горацио, ты поешь в один голос с Гамлетом!
ГОРАЦИО. Пою в один голос? Что это значит? Ты из нас хочешь сделать каких-то бродячих музыкантов, там гитаристов, разных глупых людей? Берегись, можешь услышать очень нехорошие, неприятные звуки. Вот мой смычок. Он тебя заставит поплясать, потрясти одеждой, ногами, попрыгать. Потанцевать. Да! Я не пою в один голос. Понимаешь ты это?
КОРМИЛИЦА. Вы разговор на улице ведете. Не лучше ль вам отсюда удалиться? Уж лучше разобрать обиды хладнокровно, а не так вот, как гады какие-то. Тут все на вас глазеют.
ГОРАЦИО. Затем глаза даны им: пусть глазеют. Я отсюда никуда не сдвинусь. А глаза даны человеку, чтобы глазеть. Человек не может глазеть руками или грудью. Он глазеет глазами.
Входит Гамлет.
КОРМИЛИЦА. Бог с вами! Вот пришел мой человек.
ГОРАЦИО. Ого, синьор, пускай меня
ТИБАЛЬТ. Гамлет, ненависть моя к тебе другого слова не найдет: мерзавец!
ГАМЛЕТ. Но у меня, Тибальт, причина есть любить тебя. Она тебе прощает всю ярость гневных слов. Я не мерзавец. Прощай! Я вижу, ты совсем меня не знаешь. (Хочет уйти.)
ТИБАЛЬТ. Мальчишка! Это извинить не может обид, тобою нанесенных мне. Сейчас вернись и обнажи свой меч!
ГАМЛЕТ Клянусь, что я тебя не оскорблял. Не оскорблял. Люблю тебя сильней, чем можешь думать. Сильнее всего. Пока любви причину не узнаешь. Так, милый Капулетти мой, чье имя мне дорого, как и мое. Прощай. Я ухожу. Мне надо делать разные дела.
ГОРАЦИО. О низкое, презренное смиренье! Его загладит только колющий удар! (Обнажает шпагу.)
ГОРАЦИО. Тибальт, ты, крысолов, - что ж, выходи!
ТИБАЛЬТ. Чего ты хочешь от меня?
ГОРАЦИО. Любезный кошачий царь, я хочу взять всего лишь одну из ваших девяти жизней, а затем, если понадобится, выколоть из вас и остальные восемь. Угодно вам вытащить вашу шпагу за уши из ножен? Поторопитесь, а не то моя раньше отрежет вам оба уха, и вы тогда будете знать, что у вас нет ушей. Это вам будет очень плохо и грустно. Вы будете грустить. Поторопитесь!
ТИБАЛЬТ. К вашим услугам! (Обнажает шпагу.)
ГАМЛЕТ. Горацио, друг, вложи свою шпагу в ножны!
КОРМИЛИЦА. Вложи, вложи!
ГОРАЦИО. Пожалуйте, синьор, пожалуйте, удар за вами, я готов принять и ответить на каждый удар, пожалуйте. Я готов.
Дерутся.
ГАМЛЕТ. Тибальт, Горацио! Король же запретил на улицах Вероны столкновенья! Это же преступление! Это опасно, не надо это делать! Тибальт, оставь! Горацио, друг! Я вас сейчас буду разнимать!
КОРМИЛИЦА. Разними дураков! О моя гадкая мать!
Тибальт из-под руки Гамлета ранит Горацио и убегает.
ГОРАЦИО. Я ранен! Я ранен! Чума на ваши оба дома! Я пропал! Мне больно! Больно! А он ужель остался цел?
ГАМЛЕТ. Ты ранен? Друг, ободрись, ведь рана не опасна.
КОРМИЛИЦА. Немного.
ГОРАЦИО. Да, немного. Рана, конечно, не так глубока, как колодезь, или там какая-нибудь шахта, скважина, и не так широка, как церковные ворота. И не шире, наверно, Ленинского проспекта. Но и этого достаточно, чтобы мне было плохо, очень плохо. Приходи завтра, и ты найдешь меня спокойно лежащим, как будто я буду спать. Но я спать не буду. Чума на оба ваши дома! Из этого мира я получаю отставку Да, это гадко, как-то неприятно! Крысолов, гадкий, подлый и нехороший человек меня ранил! Исцарапала крыса подоконник или животное! Какого дьявола ты сунулся между нами? Он меня ранил из-под твоей руки! Это очень неприятно! Ты поступил по-подлому. Не как друзья.