Диспетчер атаки (сборник)

Шульга Станислав

Остальные части матрешки он собрал молча и поставил на стол перед Леной. Она взяла ее в руку. Тонко зашкуренная деревянная поверхность приятно щекотала кожу. Она подняла голову, и они встретились взглядами.

– Если ты играешь в игру, - произнес Александр, - то это вовсе не значит то, что ты сам не есть фигура на чей-то большой доске. Я думаю, вы и без меня хорошо понимаете это. Вопросы будут всегда. Когда они опять у вас возникнут - не спешите спрашивать об этом тех людей, с которыми вы будете работать.
– Он ткнул пальцем в пакет.
– Быть может, вы сможете найти ответы на часть из них в этих файлах.

"Чистая мотивация встречается редко. Может быть, только тогда, когда вы очень хотите есть или пить или находитесь с кем-то очень привлекательным в постели и больше ни о чем другом думать не

можете - задействованы физиологические рефлексы, не более. Обычно же наша мотивация - это смесь из инстинктов и того, что может быть определено как "благие намерения". И еще чего-то, для определения чего мы не всегда находим нужные слова. Если человек ищет внеземные цивилизации, то скорее всего он просто одинок или не может найти общий язык с теми, кто его окружает. Вряд ли он действительно хочет найти братьев по разуму, наверное, ему просто не везет в личной жизни. Да, столкнуться с чем-то... Истина откровения, то, что нужно принять или не принять, но нельзя доказать, потому как сомнения и уверенность - это основа, а те логические доказательства, которые нам приходится искать, это в большинстве случаев предназначено для других, для того, чтобы тебя не заподозрили в мракобесии. Поиск истины или абсолюта - это форма. Суть?..

Для него это был шанс. С большой буквы. Шанс. Когда обстоятельства за тебя. Когда ты стоишь на развилке - позади прошлая жизнь, справа и слева - две дороги, два начала нового пути, где ты, возможно, обретешь любовь, счастье, покой, то, о чем так долго мечтал. Всем предоставляется шанс, но не все пользуются им. Иногда боятся того, что может произойти. А зачастую просто не замечают. Сложно сказать, чего именно он хотел. Вы так спрашиваете меня, как будто он мне исповедался. Не знаю. Чужая душа - сами знаете что... Опять же, чистая мотивация. Одиночество, невостребованность, отчужденность, в том числе и от себя самого, фиксация на своих травмах. Одинокий вечер в пустой квартире, холодная ночь, два тоста с сыром и чашка растворимого кофе с утра. День в большой конторе и все по новой... Я иногда пытался понять, что держало нашу четверку вместе. Наверное, это одинаковое ощущение жизни. Гремучая помесь из безосновательного оптимизма, иронии и черной тоски. Недоумение по поводу всего происходящего и бессилие что-либо изменить в этом. И смех, в том числе и над самим собой. Самоирония. Иногда это превращается в напалм и начинает выжигать тебя изнутри. Становится все равно - что ты, кто ты, зачем... Понимаешь, что пройдет еще десять лет, и абсолютно ничего не изменится. Ты так и останешься в одиночестве со всем этим. И тут появляется возможность сделать разворот, выйти на трассу. Что-то действительно изменить в этой жизни. В себе, в окружающих. Понимаешь, что если сейчас ты этого не сделаешь, то все останется так, как было, что больше этого шанса не будет. И всю оставшуюся жизнь ты будешь кусать себе локти, повторяя про себя "вот если бы". Другое дело, если шанс этот - не манна с неба, но возможность выбора, возможность стать на начало нового пути. Но за это нужно платить. Чем? Не знаю. Вы воспринимаете эту жизнь в черно-белых тонах, без всяких градаций. Выиграл - проиграл. Возможно, он получил то, что хотел, но я бы не стал называть это победой или поражением. Никто не знает, во что станет вам на следующий день сегодняшняя победа.

Он, знал, что хочет этого. Он колебался ровно столько, сколько нужно было, чтобы напечатать письмо в десять строк. Может быть, излишне громко прозвучит, но в принципе он мало что терял. Своей семьи у него не было. Творчество? Пожалуй, все, что он мог сказать, он уже сказал. Все остальное, что он делал после лета девяносто пятого, было повторением основных стержней "Х-фактора". Карьера? Можно было сидеть на эти три сотни еще несколько лет, медленно подниматься по службе, к сорока годам стать начальником отдела. Тоже неплохо. Я думаю, что, если бы не нашелся модификационный фактор, этим бы все и закончилось. Просто подошло место и время... Да, может, речь идет о банальных амбициях, стремлении к власти и славе, пусть в узких профессиональных кругах. Старая история о человеке, сделавшем себя. Да, он точно просчитал схему и не побоялся сделать нужный шаг в нужном направлении. Заурядное тщеславие, помноженное на незаурядные способности. И здесь нет никакой трагедии... Никто и не говорил про трагедию. Никакой патетики. Но вы правы. Амбиции и желание принадлежать к внутреннему кругу тоже были. И инстинкт вожака. Стремление к власти, к разрушению отжившего.

Я думаю, что даже он вряд ли мог ответить себе на подобный вопрос с полной откровенностью. Можно назвать это общей неудовлетворенностью, но я бы воздержался от окончательного диагноза. Вы не разложите это на отдельные составляющие, не повредив общей картины. А если и разложите, вряд ли до конца поймете все это. Может быть, есть шанс прочувствовать нечто подобное, если пройти через несколько жестоких парадоксов, которые дарит нам эта жизнь, и не перестать улыбаться после этого..."

МЕДНЫЙ ГВОЗДЬ

Он хотел подремать еще пару часов, но сквозняк из плохо прикрытого окна вытащил его из-под одеяла. Петр присел на кровати, покачал головой, оглядывая комнату мотеля. Рядом на столике лежал кожаный органайзер с документами, деньгами и кредитками, связка ключей и карта от комнаты с большим красивым брелоком в виде бочонка пива. Надев джинсы и черную футболку, Петр босиком протопал в ванную. Одноразовая зубная щетка, пакет с таким же разовым туалетным набором, выглаженное белое полотенце. Он открыл кран с холодной водой.

За окном, в сырых утренних сумерках, северный ветер раскачивал старый сосновый лес.

Вчерашним вечером ветер приволок ливень. Сегодня небо было чисто, но холодные порывы принесли слабый запах гари. В двадцати километрах отсюда горели леса.

На стоянке, кроме его супервана, были припаркованы два спортивных Mitsubishi. Молодая пара голландцев приехала в этот придорожный кемп на несколько минут позже него. Пока старик-хозяин в зеленом комбинезоне прокатывал платиновый Master-Card и записывал его в гостиничный лист, они целовались чуть поодаль, держа в руках раскрашенные граффити шлемы. Петр подошел к своему "ирокезу" и оглядел борт. Вчера он думал срезать полкилометра и выехал на не обозначенную нигде грунтовку. Борт был заляпан грязью до дверной ручки. Тумбообразный дроид-механик сиротливо стоял у закрытой двери в гараж. Порыв ветра полоснул по лицу придорожной пылью. Петр провел пальцем по грязному борту и открыл дверь.

Ключ от комнаты с брелоком в виде пивного бочонка он оставил висеть на стальном замке стоянки.

Трехосный "ирокез" покатил в сторону выезда на трассу.

– Восемь один здесь, повторяю, восемь один здесь... Девятый корд здесь... Восемь один, восемь один... Ответьте...

– Восемь один здесь, Марк, ты уже не спишь?

– Я еще не сплю. Петя, в офисе сказали, что ты выкатываешься.

– Correcto mundo, ка-девять...

– Тогда когда ты снимешь свой рефлект из вахтового реестра?

– Я думал, ты еще спишь, ка-девять. В соответствии с процедурой, в полдень...

– Lucky fucker...

– Стив, это ты?

– Четыре три... Не есть хорошо, Петр, вахта заканчивается, ящик пива не ставить, водка не ставить...

– Сорок третий, что у тебя с переводчиком?

– Я сам переводчик...

– Ты сам не переводчик, ты дятел. Включи переводчик...

– Ка-девять, Марк, что это было?

– Ребята, хватит трепаться в эфире. Петр, я вычеркиваю тебя сейчас, у меня перегон был ночной, я поспать хочу...

– Добро, Марк...

– Нет, недобро...

– Четыре три, чего тебе надо?

– Carlsberg ему нужен, десять один здесь...

– О-о-о... нашего полку прибыло.

– Восемь один, давай координаты.

– Десять один, это ты, Леша, ты сейчас где?

– Посмотри на монитор, восемь один, дистанция двадцать, иду параллельно.

– Где планируешь быть вечером?

– Ка-девять здесь, Петя, мы договорились. Ка-девять, конец связи...

– Алексей, я хотел бы...

– Eight one is here. Who gives a shit what you wanted?..

Одиноко торчавшие дорожные знаки были похожи на пугала посреди незасеянного поля. Месяца через два-три здесь будет жарче, к побережью потянутся семейные трейлеры, серферы, туристические автобусы. Пока же двухполосная трасса была пустынна.

На девушке был длинный кожаный плащ, черный пуловер, темно-синие джинсы и сапоги на широких каблуках. "Копыта", ретро опять входит в моду. Обычного в этих случаях плаката в руках, на котором толстым фломастером небрежно писали следующую станцию назначения, не было. Девушка просто стояла на обочине, вытянув правую руку.