Диссиденты 1956–1990 гг.
Шрифт:
Чтобы получить Нобелевскую премию в области литературы, „борец за свободу“ прибегает к новому тактическому маневру: часто и по любому поводу выступает с решительными протестами. И „герой не боится протестовать“. Протестовать, ничем не рискуя.
Добиваться своего любой ценой! Этот принцип остается в силе и на этом перекрестке его жизни. Исключен из Союза писателей? Не беда! (Но его исключат лишь через 2 года, 12 ноября 1969 года.) Солженицыну ни жарко ни холодно; напротив, так ему даже лучше. На Западе из-за этого поднята большая шумиха. Интерес к его книгам возрастает. С витрин больших книжных магазинов, с обложек книг и журналов все чаще смотрит его насупленное, пророческое лицо.
„Солженицын
Это нравится западной пропаганде и самому Солженицыну, который знает, что в Советском Союзе он как у Христа за пазухой. Что для него исключение из Союза писателей? Исключались и другие, и все же они продолжали писать и печататься, а за исключение из творческой организации еще никого и никогда в тюрьму не сажали. Солженицын идет дальше по пути скандала, выгодному и эффектному. Когда он подал на развод с Решетовской, та не дала своего согласия. Однако Солженицын подал апелляцию прямо в Верховный суд. Как и все граждане, он знал, что первой инстанцией для апелляции при отказе городского суда является областной суд. Однако Солженицын не привык мелочиться, к тому же он знал, что произойдет. Верховный суд возвратил его заявление областному суду в Рязани. И снова появился повод для организации пресс-конференций (разумеется, для иностранных журналистов) по вопросу о том, как „попраны права Александра Исаевича Солженицына“.
И никто не заметил – вернее, не пожелал заметить, – что Солженицын пускается лишь в совершенно безопасные предприятия, не связанные с каким-либо риском. Разве в Советском Союзе преследуется гражданин, обращающийся в высшие партийные или судебные органы? Конечно, нет. Это его право. Тем не менее если методично шуметь и подчеркивать, что, мол, здесь ущемляются элементарные права человека, то, конечно же, такие понятия из его жалоб, как „Брежнев“, „Верховный суд“, „Солженицын“, „преследования“, приобретают другой смысл и укореняются в памяти тех, кто стремится обогатить материал для антисоветской пропаганды и создать популярность Солженицыну за рубежом. „Бросил уголек – не обжег, так след оставил“, как говорится в народной поговорке…
Установив, что метод безопасного протеста во имя достижения своих целей безупречен и выгоден, Александр Исаевич начинает прибегать к нему при каждом удобном случае, даже при самом незначительном. Вот, например, ему нужно было прописаться по новому месту жительства: у него появилась новая жена – Наталия Светлова. Он снова пренебрег всеми нижестоящими инстанциями, которые непосредственно занимаются вопросами прописки, и написал сразу министру внутренних дел. Отвечая, тот любезно посоветовал Солженицыну, согласно существующему общему положению, обратиться в районное отделение милиции по месту жительства. Солженицын же предпочел немедленно устроить пресс-конференцию. Он все до тонкостей рассчитал. Теперь он может заявить на весь мир, что, дескать, даже жить ему не дают. Да, нужда в нем у Запада росла. О судьбе Солженицына заговорили такие писатели, как Генрих Белль, Франсуа Мориак, которые даже поддерживали его кандидатуру на соискание Нобелевской премии.
Похоже, что разработанная самим Солженицыным модель „борца за правду“ окончательно готова и в самом деле сейчас себя оправдывает, а в дальнейшем может служить так же надежно.
Протесты Солженицына, шумиха на Западе вокруг его имени, сознательно подогреваемая инициаторами антисоветской кампании, достигли желанной цели: ему была присуждена Нобелевская премия. Западная печать задавалась новым вопросом: отпустит ли Советское правительство Солженицына в Стокгольм?
По всей вероятности, отпустило бы. Но Солженицын вновь прибег хотя и к ненаказуемому, но все-таки одному из самых грязных трюков в своей жизни: он вообще не подал никакого заявления относительно
50
Там же.
Но вот Солженицын в 1974 году оказывается в Швейцарии, а в апреле 1976 года – в США. Ну, в «свободном мире» можно не таиться от публики и журналистов. Но и там жизнь Солженицына известна лишь фрагментарно. Вот, к примеру, летом 1974 года на гонорары от «Архипелага ГУЛАГ» Солженицын создал «Русский общественный Фонд помощи преследуемым и их семьям» для помощи политическим заключенным в СССР (посылки и денежные переводы в места заключения, легальная и нелегальная материальная помощь семьям заключенных).
«Архипелаг» был издан тиражом 50 тысяч экземпляров. Советские СМИ в то время острили по поводу неликвидных залежей книг Солженицына в книжных магазинах Запада. Одним из секретов Солженицына и ЦРУ является соотношение проданных к числу уничтоженных экземпляров книг Солженицына.
Ну ладно, предположим, что все 50 тысяч были проданы. Но каков же был гонорар? В 2000–2012 годах ежегодный суммарный тираж моих книг зачастую превышал 50 тыс. экземпляров, причем все книги были изданы в частных издательствах. А гонорар за книгу в 200–300 страниц, выпущенную тиражом 4-12 тыс. экземпляров, составлял 20–30 тыс. рублей, а при таком же тираже за книгу в 600–700 страниц – около 40 тыс. рублей. Выпустив 10–14 таких книг в год, жить можно, но более чем скромно. Не хватит даже на ремонт квартиры или дачи.
И это не только в «демократической» России. В 1970-х годах в Австралии не было ни одного профессионального писателя, то есть все они подрабатывали еще чем-то. В Швеции было 8 профессиональных писателей. Любопытно, что в США в конце XX века придумали аналог советского «Союза писателей» с его литфондом. То есть каждый писатель где-то преподает – в университетах или в каких-то учебных центрах для начинающих писателей. Таким образом идет «подкормка» тех, кто пишет угодные государству и бизнесу труды.
А вот Солженицын, в отличие от Евтушенко и многих других, нигде не преподавал. Тем не менее в 1976 году он приобрел дорогое поместье площадью 50 акров (!) в штате Вермонт. Вместе с поместьем был куплен большой деревянный дом с мебелью и прочим оборудованием. Рядом Солженицын возводит «для работы» большой трехэтажный дом и еще ряд строений.
Сыновья Солженицына учатся в дорогих частных школах. Исаич содержит большой штат прислуги и охранников. Естественно, их число и оплата засекречены. Однако очевидцы видели в его квартире в Швейцарии круглосуточно дежуривших двух чемпионов по каратэ.
Но, может, Солженицыну помогали богатые русские эмигранты? Нет! Наоборот, он помогает всем сам, основывает фонды, содержит газеты, как, например, «Наша страна» в Буэнос-Айресе.
«Где деньги, Зин?». Ах! Нобелевская премия! И тут вновь «top secret»: премию Солженицын получил, но сколько и куда пошло? Для сравнения: Михаил Шолохов, удостоенный Нобелевской премии по литературе, в 1965 году получил 62 тыс. долларов. Этого не хватит даже на покупку поместья и постройку дома. И бизнесом Исаич вроде не занимался. Так и жил наш новый Толстой без Ясной поляны и Михайловского, но куда богаче Льва Николаевича и Александра Сергеевича.