Диссонанс
Шрифт:
– Алло! Привет еще раз. Слушай, тут такое дело… в общем, ты сегодня звал каких-нибудь девчонок с нашего курса прогуляться?
– Да, а что такое?
– А сколько?
– Всех. Но почему-то пришла только одна, на остановке стояла, сказала, что тебя видела. Описала твое озабоченное во всех смыслах лицо.
– Как ее зовут, скажи пожалуйста? – напускной смех пропал, как только вызов прекратился. Значит все-таки розыгрыш. Придется опять звонить, только теперь ей.
– Алла, вроде ничего такая, на какую-то актрису похожа, но я не шарю.
–
– Алло, снова я.
– Ты знаешь, что меня обидел, так бросив трубку?
– Прости, конечно, я просто в сильном ступоре был. Шутка не смешная. Захотели меня довести до сумасшествия?
– Ты сейчас о чем? По-моему, ты уже дошел до него. Зачем ты звонишь? Я сейчас отключусь.
– Еще не насмеялись? Вы меня разыгрываете, что типа я слышу голоса, но не вижу, кто говорит. – Гудки. Стало страшно обидно, но тут вдруг что-то переключилось: мог ли человек, чей розыгрыш раскрыли, так реагировать? Трубку она сейчас вряд ли возьмет, поэтому написал ей в Сети немного длинное сообщение с объяснениями. Ответа не последовало. С каждой минутой все сильнее укреплялось вновь появившаяся уверенность, что все-таки весь этот бред – спланированная очень упертыми людьми подстава. Звонок.
– Я погорячилась. Теперь мы квиты. Неужели это правда?
– Да, я правда не могу тебя видеть. Похоже на бред, но мне сейчас не до шуток.
– Верю, правда верю. Что делать будешь?
– Придется обратится, куда следует. Больше делать нечего.
Поговорив еще минутку, я сказал, что пора звонить маме и решать все быстро и решительно.
– Алло, мам? Слушай, кажется, у меня проблемы.
Добавить нечего. Был выходной, праздник. Однажды мама сказала, что я всегда болею ночью, но сегодня, как кажется, день исключений.
Приехали родители. По моему мрачному лицу стало понятно, что тут нет места шуткам и ложным тревогам. Прямая дорога к психиатру на консультацию. По телефону удалось узнать, что в таких случаях принимают в любой день недели. Мы направились в диспансер.
Одиночная палата. Меня попросили подождать пока здесь. Иногда, хоть и крайне редко, можно было слышать крики людей, невыносимо страдающих в одиночных палатах. Доктор сказал, что неизлечимо больных нет. Показывал карты тех, кому удалось помочь. Пришлось поверить. Рентген показал, насколько мы все бессердечные, другие тесты были менее объективны. Врач предположил, что у меня просто шизофрения, но сказал об этом только родителям, те не стали скрывать. Для них мое пребывание здесь – страшный удар. Ничего так не пугает далеких от психиатрии людей, как сумасшествие. Это – одна большая загадка, тьма, в которой нет ни одного проблеска света. Все душевнобольные кажутся неизлечимыми, сами заболевания безумно страшными и опасными, а клиники и диспансеры – камерами пыток. На деле все иначе, конечно, но все-таки тяжело. Лично мне заведующий отделением, довольно пожилой доктор, по секрету от моего лечащего врача сказал, что верит моим словам и предположил, что я болен чрезвычайно редким умственным расстройством, блокирующим внешность какого-то конкретного человека; сказал, что это требует исследования в случае подтверждения моих слов, в чем он не сомневается ни секунды. По глазам этого доктора можно высмотреть смесь сочувствия с ноткой восторга, ведь еще никогда в его практике не было подобных случаев. Заинтересовались и другие доктора, парочка даже успела приехать в течение этого же дня, задавали общие вопросы, один без стеснения воскликнул «Поразительно!». Конечно, я теперь
Мы сидели в кабинете заведующего, рядом расположились все местные психиатры, я сидел на офисном кресле прямо напротив двери, остальные смотрели из-за спины. Та самая однокурсница приехала и уже шла по коридору прямо к кабинету. Я четко слышал звук каблуков, страшно меня пугавший. Сейчас должно все решиться – либо у меня банальная шизофрения и придётся здесь остаться лечиться, либо у меня то самое редчайшее расстройство, ни разу еще не зафиксированное, и тогда меня могут отправить на исследования за границу; но заведующий отделением заверил, что я имею право отказаться от исследований, так как мой недуг не опасен ни для меня, ни для остальных. Но слабо вериться, что получится просто уехать отсюда домой.
Шаги максимально приблизились, и дверь стала открываться.
В открывшуюся дверь вошла девушка, будто сошедшая с экрана героиня фильма «Амели», по крайней мере так показалось на том расстоянии, на каком я впервые ее увидел. Глаза немного чесались после сна, а само состояние можно было сравнить с пробуждением после комы. Конечно, я не знаю точно, какого это, но других сравнений в голову не пришло, а, как известно, этого вполне достаточно. Итак, шок еще не успел подойди окончательно, ведь я только что видел сон, а теперь в полностью отрезанную от внешнего мира комнату заходит посторонний. Причем двери раньше никакой не было, был просто проем, но это только сейчас получилось обратить на этот факт внимание, когда девушка ушла.
Чувствую, как ты ревнуешь, дневник. Я теперь не один. Точнее, был не один, пока она не пропала. «Но лучше рассказать постепенно», а то ведь начал «не с начала». Надеюсь, тебе не надоело меня слушать. Хотя, о чем это я говорю? Ты – всего лишь неодушевленный предмет. Обидно?
–Привет! Как ты тут? Знаешь, какой тут бардак от тебя? Взял, и все разнес. Вот скажи: зачем? – на ее лице явно играла ирония над моим положением. Она встала по середине комнаты и картинно подперла бока руками.
–Хочешь дурацкую шутку? Ладно, мне все равно, если честно. Так вот, слушай. Я – один известный русский рэпер, потому что отошел от шока.
–Не поняла. Правда, что фигня. – Незнакомка села на край кровати рядом со мной.
–Мне уже не страшно. Ты ведь всего лишь глюк, правильно? – она ткнула меня кулаком в ногу.
–А сам как считаешь, дурак?
–Не очень, если честно. И вообще, настроение ты мне подняла. Не может быть этой квартиры, как и не может быть клона Одри Тоту тем более.
–Думаешь, что я с Монмартра? А где тогда акцент? Ладно, вижу ты вообще не соображаешь. Все, что сейчас вокруг тебя – правда. Понял? Ты сейчас в месте, у которого нет названия.
– «Тайник Дэйви Джонса» подойдет?
–Ты – первый человек, который так реагирует. Откуда столько иронии? Я сейчас абсолютно серьезно. Да и не совсем понятно, почему тебе совсем не стало страшно.
–Мне тревожно, но не более. И вообще – я рад, что теперь есть, с кем поболтать.
–Я сейчас вернусь, – гостья пошла куда-то прочь из комнаты поспешными шагами, а я тем временем суетливыми движениями поправил растрепанные волосы и пригладил футболку, поставил подушку к стене и сел, облокотившись не нее. Скрестив руки и ноги, я стал похож на типичного клиента психолога, расположившегося у него на кушетке. – Вот и я, – передо мной села на стул, принесенный с кухни, девушка, ставшая чуть меньше похожей на Амели, но все равно ее неумолимо напоминающая. Разница: волосы длиннее, другая одежда и некоторая разница в чертах лица, которую по началу я совершенно не заметил. Сейчас по памяти не получится точно все описать, но если она придет еще, то запомню поточнее.