Дистанированное чувство
Шрифт:
– А я его вижу!
– Потому что ты внизу с задранной головой. А он вверху и не смотрит под ноги.
– И что же мне делать? – Машкины брови просительно поднялись.
– Ничего. Не приближайся к нему. Просто смотри. И пойми, что на нем свет клином не сошелся, – ответила Настя и сплюнула шелуху в кулак.
Машка задумалась. С одной стороны, она с Якубовым не в школе. С другой стороны, он хороший парень. С третьей – девушка в очках. Она его знает три года. А может быть даже училась с ним в школе. Она огораживает Якубова столбиками с плюшевыми
– …и вообще, – продолжала Настя – Ты сюда учиться поступила. Завалишь сессию из-за этого красавца – всю жизнь жалеть будешь.
Машка уловила только слово «красавца».
– Да-а-а… Он такой. Красивый. Умный. Хороший…
– Ты его не знаешь совсем!
– Я его вижу насквозь…
– И что там? Легкие, желудок, толстая кишка, тонкая кишка… Печень.
– …и сердце! Большое, горячее, полное любви! – Машка мечтательно закрыла глаза.
– Сердце – это всего лишь полый мышечный орган конусообразной формы.
Настя умела принизить все на свете. Любовь – это желание совокупиться. Чисто физическое. Якубов – бабник и позер…
Машка написала еще одну записку. Прикнопила. Назавтра записки не было. И ответа не было. Ночью Машка грызла подушку, пытаясь не думать о недоступности Якубова и, как следствие, не плакать.
– Забудь, – посоветовала Настя.
– Забуду, – послушалась Машка.
Когда Настя ушла, Машка выдрала из блокнота листок и крупно написала: «Ты меня убиваешь… М. Н., Якубову А.»
Точка поставлена.
После пары Машка вышла из аудитории, по привычке подошла к расписанию и вздрогнула… Клочок бумажки. Такие знакомые буквы «к М. Н.» – небрежные, «м» расползшаяся, с вытянутой передней ногой, а «н» – две перечеркнутые линии, одна короче другой.
Это была ее записка. Видимо у Якубова не было лишней бумажки. А может он просто не захотел тратиться на незнакомую М. Н.
«Интересно, как это убивать дистанировано, а? М. Н. – как учеба? И, кстати, я не Лев, а Близнецы. Счастья и любви тебе, М. Н.! Пока!!! А. Я.» Слова шли в обход Машкиных «Ты меня убиваешь… М. Н.» Перехватило дыхание. Так бывает, когда идешь навстречу сильному ветру. Ветер забивает нос и рот и на несколько секунд «забываешь, как дышать». Как ежик, который «упал и умер».
– …Круто. Это типа круто, – сказала Настя, разгрызая семечку.
– А что такое «дистанировано»?
– «Дистанционно», наверное. Грамотный какой, блин, а?!
– Да, он классный! – Машка кусала губы, чтобы не рассмеяться от счастья, как та девушка с Якубовым у расписания.
– Выходит, ты его любишь дис-та-нировано, – хмыкнула Настя – Получается так.
– Он хороший! – тихо ликовала Машка.
– Он вежливый, – поправила Настя и сплюнула шелуху в кулак – Ты его достала своими записками. Не пошлет же он тебя! Это невежливо…
– Слушай, – Машка свернула бумажку – А тебе интересно так жить?
– Как? – не поняла Настя.
– Вот так. Все вокруг позеры и бабники. Но вежливые. Все притворяются.
Настя забыла вставить семечку между зубами. Машка развернулась и ушла.
Она села в пустой аудитории и написала длинное послание на половину тетрадного листа (в каждой клеточке). А потом еще приписала стихотворение собственного сочинения. Если читать вертикально первые буквы, получится: «САШАЯКУБОВ». Стихотворение Машке нравилось.
Записка висела два дня.
Настя ходила мимо Машки. Машка не навязывалась. Впереди были два выходных…
Деревья уже были готовы выпустить листья. Стояли в нежной зеленоватой дымке. Машка подошла к окну и уперлась лбом в стекло. Кому она нужна? Насте, которая может вставить ее между зубов и расщелкнуть? А потом шелуху выплюнуть. Вежливому позеру и бабнику Якубову? У которого есть девушка в очках. Кстати, он тоже одевает очки. Но только, когда пишет что-то ответственное. Диктант, например… За окном кружились снежинки и светило холодное весеннее солнце. А сквозь стекло казалось, что это тополиный пух. Что если подставить руки, он опустится на ладони, пушистый и теплый. Казалось, что за окном лето…
Второй парой была Русская литература. Машка вместе с ребятами из своей группы болталась у расписания. И неожиданно увидела Якубова. Совсем близко от себя. Даже почувствовала его запах. Он подошел к расписанию, посмотрел объявления, а потом увидел записку. Оторвал. Развернул. Машка напряженно следила за его лицом. Якубов улыбнулся. Потом еще раз. Поднял глаза.
– Понравилось? – неожиданно брякнула Машка.
– Это ты писала? – спросил Якубов.
– Нет.
– Это нужно читать одному, – сказал Якубов – Меня даже в краску бросает…
Машка кивнула и пошла в аудиторию. Ветер в лицо не бил. Она дышала свободно и легко. И щеки не мерзли, чувствуя прикосновение тополиного пуха. Ничего не случилось. Якубов посмотрел под ноги. И что?
Настя сидела неподалеку на парте и грызла семечки, сплевывая шелуху в кулак.
Ответа не было две недели. Машка писала всякую ерунду, все, что узнавала о нем от других девушек, что-то вроде «Привет, Саша. У меня все классно. Пиши! М. Н.» Саша записки снимал и, видимо, радовался за М. Н. и считал, что у нее и без его ответов в жизни полный порядок. Настя грызла семечки и замечая на расписании очередную «Якубову А.», понимающе усмехалась, глядя на Машку или на Якубова – в зависимости от того, кто был поблизости.
– Я тебе говорила, – подошла она к Машке после очередного «облома».
Машка вздохнула.
– Не связывайся с ним. Забудь.
– Не могу, – почти простонала Машка.
– Можешь, можешь. Мне два километра на физ-ре надо было сдавать, норматив. Так я преподше полчаса объясняла, что не пробегу меньше, чем за двенадцать минут, на единицу. А она говорит, типа, беги. Если докажешь, что не можешь – все о, как говориться, кей. Ну я и побежала, – Настя вставила в рот семечку.
– И что?