Дитя Феникса. Часть 2
Шрифт:
Замок Килдрамми. Сентябрь 1268
Было радостно вернуться домой. Хотя Элейн думала, что будет скучать по Уэльсу, возвращение к ее трем сыновьям и прохладные горы севера наполнило ее сердце радостью. Но то, что Ронвен отказалась остаться в Уэльсе, ее не радовало. Она пробовала убедить Ронвен, даже пыталась запретить ей вернуться, но молчаливая и холодная Ронвен была непреклонна, и Элейн, не в силах забыть многолетнюю преданность женщины, наконец сдалась. Она не верила в признание Ронвен, что та убила Роберта;
Только через много дней после возвращения на север Элейн узнала, что снова беременна. Она немедленно поехала на встречу с Морной.
– Ты сказала мне, это помогает не забеременеть!
Элейн усердно делала то, что советовала Морна: применяла масла, снадобья и бальзамы, которые предотвратили бы новую беременность.
– Да, помогает. – Морна наблюдала у огня за маленькой Мейри.
– Но это не помогло. Я делала все, что ты сказала. Мне не следует рожать этого ребенка. Я потеряю Дональда. Морна, я слишком стара, чтобы снова рожать. Ты должна помочь мне.
Морна посмотрела на нее.
– Вы просите, чтобы я помогла вам избавиться от ребенка?
– Ты делала это для батрачек, ты говорила мне.
– Но я не буду делать этого для вас. Увы, я не могу. – Морна нахмурилась. – Этот ребенок особенный. Боги не дали бы вам его. Даже не думайте пытаться избавиться от него, вы никогда не простите себе, если сделаете это.
– Я никогда не прощу себя, если потеряю Дональда, – перебила ее Элейн. – Разве ты не видишь? Каждый раз, когда я была беременна, он уходил. Он не может меня видеть. Ты думаешь, что он вернется теперь, в моем-то возрасте? Я стара, Морна, стара. У меня седые волосы и морщины на лице и шее. Мои груди становятся дряблыми, и живот у меня уже не плоский. Еще один ребенок – и я буду напоминать его бабушку!
Морна была удивлена.
– Позвольте мне сказать вам, что я вижу: красивую женщину с золотисто-рыжими волосами, с несколькими прядями серебра, со стройным, крепким телом. Но она – больше чем просто тело. Ей присущи обаяние и юмор, ум, знание людей и то, как понравиться им. И это стоит гораздо больше, чем пресное девичье тело. – Она улыбнулась. – Немногие жены удовлетворяют нынче своих мужей. А у вас с Дональдом все в порядке. – Она помолчала и посмотрела на Элейн. – Я сделаю снадобье, чтобы сохранить вам и мужа, и ребенка.
Неделю спустя они с Дональдом прогуливались по саду в южной части замка.
– Мюриэль беременна, – сообщил он без обиняков. Жена его отца заняла комнаты Элизабет в Снежной башне. Она была приятной спокойной женщиной и, похоже, не имела ничего против того, что в замке расположилась Элейн.
– Я знаю. – Элейн старалась не смотреть на мужа.
– Она очень мила. – Дональд сорвал ветку и рассеянно крутил ее в руках. – И похоже, беременность ее красит.
Элейн закусила губу. Он громко рассмеялся.
– Я уже все понимаю, дорогая, и ты тоже с каждым днем все хорошеешь. – Он обнял ее за талию.
Элейн перехватила его руку.
– Ты ведь не уйдешь от меня на этот раз? –
Дональд обнял ее.
– Я не оставлю тебя. Ты для меня по-прежнему желанна, когда носишь моего сына. – Он с любовью поцеловал ее.
– А если это будет девочка? – В ее голове звучали слона Эиниона и Морны.
Он улыбнулся.
– Если так, меня это еще больше обрадует. Мне бы очень хотелось иметь дочку, похожую на ее мать.
Канун дня святого Валентина
Туман окутал Грампианские горы, огромные сугробы покрывали все вокруг, небо над этой слепящей белизной было глубоким и ярким. Замок промерз насквозь, несмотря на то, что постоянно отапливался.
Элейн и Мюриэль сидели со своими камеристками у камина в большом зале, вышивая при свете сотен свечей, Дональд за столом играл с отцом в шахматы. Прислуга убрала столы из зала, и музыканты играли старинные баллады с припевами, к которым могли присоединяться все желающие.
Элейн украдкой посмотрела на Дональда. Сделав ход, он осматривал зал, в то время как его отец внимательно изучал доску. Элейн проследила за взглядом Дональда, и ее сердце ушло в пятки. Катриона, жена пекаря, с красивыми рыжими волосами, перехваченными зеленой лентой, сидела возле музыкантов. Они обменялись с Дональдом улыбками.
Элейн закрыла глаза. Предыдущую ночь Дональд не спал с ней. Его похождения возобновились, и на сей раз его мать не была виновата. Элейн безотчетно отложила вышивку и положила руку на живот. Беток и Агнес переглянулись, сочувствуя хозяйке. Ронвен, уткнувшись в шитье, притворилась, что ничего не заметила.
Элейн просидела в большом зале, пока свечи не начали гаснуть. Она боялась идти спать, зная, что муж не придет. Наконец, когда свечи почти совсем погасли, она встала. Положив работу в большую корзину, она устало улыбнулась Агнес, которая дремала у нее на плече. Люди в большом зале спали: кто на скамьях, кто на полу, завернувшись в одеяла. Дональд с Уильямом давно ушли, Катрионы тоже не было видно. Элейн даже не стала искать ее, она знала, что в зале ее не было.
Гордо подняв голову и распрямив плечи, она прошествовала через весь зал, сопровождаемая Агнес, и вышла на холодную лестницу, чтобы подняться к себе в Снежную башню.
Весь замок был пронизан завывающим снаружи ветром, который нагонял тоску и одиночество и, проникая во все щели, шуршал под дверями и раскачивал ставни. Агнес шла позади Элейн, неся свечу, пламя которой, казалось, вот-вот угаснет от сквозняков. Дойдя до своей двери, Элейн повернулась, чтобы взять у Агнес свечу.
– Спасибо, Агнес, сегодня ночью ты мне не понадобишься.
– Но, госпожа, – запротестовала Агнес, – позвольте мне помочь вам раздеться.
– Нет, – резко сказала Элейн. – Я сама. Спокойной ночи, Агнес. – Забрав у нее свечу, Элейн закрыла тяжелую дверь. В комнате было совершенно темно. В пляшущих тенях свечи она разглядела огромную кровать, которая была пуста.