Дитя фортуны
Шрифт:
— Я Рей, — сказала она, когда Хэл взглянул на нее, но, судя по его озадаченному виду, это имя ничего ему не говорило.
Лошадки с жадностью набросились на сено. Казалось, их маленькие тела дрожат. Они были довольно косматыми. Во всяком случае, их шерсть была гораздо гуще, чем у обычных лошадей. Даже во время еды лошадки старались держаться поближе друг к другу, словно боялись остаться одни. Рей не могла отвести от них глаз. Чем дольше она на них смотрела, тем труднее ей становилось дышать.
— К нашему климату не сразу привыкаешь, — сказал Хэл, выходя из корраля
Он провел Рей в трейлер. Внутри царил полный хаос: кухонные шкафчики стояли нараспашку, по полу разбросана одежда. Все было таким маленьким, что Рей не знала, как ей повернуться. Войдя бочком на кухню, она примостилась на стульчике. В задней части трейлера были две спальные полки, расположенные одна над другой. Судя по очертаниям, на нижней, укрывшись кучей одеял, спал Джессап.
— Не могу поверить, что мои деньги он истратил вот на это.
Хэл налил себе кофе и предложил Рей, но она только отмахнулась.
— Я была готова его убить, — сказала Рей.
— Молока у нас нет. — Хэл протянул ей сахарницу. — Правда, есть заменитель сливок, но я эту искусственную дрянь не люблю, потом голова жутко болит.
Рей посмотрела на Хэла так, словно видела перед собой круглого идиота.
— Мне очень плохо, — пожаловалась она. — Ты что, не видишь, как мне плохо?! Да отстань ты со своими сливками!
Хэл вынул из холодильника пакет апельсинового сока и налил ей стакан. Затем сел напротив нее и молча смотрел, как она пьет.
— Мы прожили вместе семь лет, — сказала Рей. — А встречаться начали, когда я еще в школе училась. А он, понятно, ни разу не упомянул моего имени?
Хэл только покачал головой:
— Самое большее, на что меня хватило, — два года и семь месяцев. Ее звали Карен.
Рей кивнула, ожидая продолжения.
— Я ее бросил, — наконец произнес он. — Наверное, я всегда буду об этом жалеть.
Джессап заворочался во сне. Хэл и Рей переглянулись.
— Он никогда не встает вовремя, — сообщил Хэл, отхлебнув кофе. — Он мне вообще-то мало чего рассказывал, но о беременной жене уж точно не говорил.
— Мы не женаты, — сказала Рей, а про себя продолжила: «Так оно и есть. Я действительно могла бы его убить».
Джессап сквозь сон услышал голос Рей, и ему стало сниться, что он говорит с Рей по телефону из квартиры своей матери в Бостоне. Каждый раз, когда он говорил с Рей, ему казалось, что нет ничего на свете, чего бы он не мог сделать. Раньше все, что им было нужно, — это деньги на бензин. Впереди была свобода и весь мир в кармане. И тут Джессап проснулся и вспомнил, что спит на нижней полке в трейлере. Он лежал, не шевелясь, и подсчитывал, сколько недель осталось до его тридцатилетия. Джессап родился в самой середине марта, во время одной из снежных бурь, обрушившихся на Бостон. Мать рассказывала, что он категорически не захотел ждать, когда прекратится снегопад. Когда такси мчало ее в больницу Брайхэма, она уже чувствовала, как начинает выходить ребенок. Джессап родился прямо в лифте, между третьим и четвертым этажами.
Когда Рей призналась, что ей ужасно хочется есть, Хэл сел
— А я как раз собирался сообщить тебе мой новый адрес, — заявил он.
— Я приехала за своими деньгами, — ответила Рей. — Ты не мог истратить их все.
— Слушай, — сказал Джессап, — мне просто интересно: как ты меня нашла?
— Если это тебе так интересно, то мне помогла одна официантка из Барстоу.
— Полетт, — сообразил Джессап. — Так вот, должен тебе сообщить, что она ничего для меня не значит.
— Послушай, — перебила его Рей. — Ваши отношения меня абсолютно не волнуют. Мне нужны мои деньги.
Джессап закурил сигарету и прислонился к холодильнику.
— У меня их нет, Рей. Половину я отдал в качестве залога, остальное должен выплатить потом. Мы будем строить новый корраль и купим новый грузовик. А это потребует расходов.
— Верни мои деньги, — упрямо повторила Рей.
— Позволь мне рассказать о моих планах.
— Возьми деньги у своей официантки, — отрезала Рей. — Она наверняка кое-что отложила с чаевых.
— Я тебе уже сказал. Она ничего для меня не значит, — возразил Джессап. Казалось, ему нравилось, когда Рей упоминала Полетт. — Дай я тебе все объясню. Эти маленькие лошадки — прекрасные домашние любимцы для богатых. Да по сравнению с любой из них собака — это ничто. Подожди немного, пока у нас появятся деньги. Я тебе обязательно все верну.
— Как ты мог так со мной поступить! — взорвалась Рей. — Ты, похоже, решил, что деньги мне нужны на поездку на Таити! Джессап, я жду ребенка.
— Знаешь что, давай я тебе все покажу, — предложил он.
Протянув ей толстый свитер, он распахнул дверь трейлера:
— Пошли! Сама все увидишь.
Они подошли к корралю. Лошадки сбились в кучу в дальнем углу. Пока Джессап показывал ей сарай, Рей потихоньку растирала поясницу, нывшую с самого утра. Догадавшись, что это толкается ребенок, Рей твердо сказала себе, что в трейлер она больше не вернется. Зайдя за сарай, она присела, чтобы пописать, и увидела Джессапа, который молча ее разглядывал.
— Не смотри, — сказала Рей.
— Почему? — спросил Джессап. — Ты хорошо смотришься. Я еще ни разу не видел таких красивых беременных.
— Ну и что это значит?
— Это комплимент. Но вообще-то я всегда считал тебя красавицей, — ответил Джессап. — Я же на тебя запал, верно? И сам предложил уехать со мной из Бостона.
Честно говоря, именно так оно и было, но потом Рей начало казаться, что это плод ее воображения. Однажды Джессап провожал ее домой. Они, как обычно, остановились на углу возле ее дома. В ту ночь он сказал ей, что собирается уехать из Бостона. Он не смотрел на нее, но ей тогда показалось, что раковина, в которую он всегда прятался, дала трещину, и на какую-то долю секунды Рей увидела то, что он скрывал внутри.