Дитя Ириса. Истоки
Шрифт:
Так и не найдя способ продвинуться дальше, я дождалась темноты: прекратилась подача электроэнергии и громкоговорители объявили о наступлении комендантского часа. Лучи прожекторов патрульных скайтранов отражались от купола и камней вокруг водохранилища. Немного помедлив, я бросилась вперёд, едва успев отклониться в сторону от слепящего света портативного фонарика охранника.
Притаившись за одним из валунов, я позволила себе отдышаться и перевести дух. Ноги дрожали, воздух со свистом вырывался изо рта. Пришлось закрыть лицо руками, чтобы меня не услышали. Совсем потеряла форму с этим переходом и последовавшими за ним потрясениями –
– Оливия? – надо мной склонился один из охранников Комитета: чёрный комбинезон сливался с тёмными камнями. – Совсем сдурела?!
Дэвид поднял меня на ноги, прислонив спиной к скале, приблизил лицо, чтобы разглядеть меня, и выругался. Обняв меня за талию, перекинул мою руку через своё плечо и повёл меня обратно к проёму.
– Шейла предупредила, что ты попробуешь прорваться в Фильтр, но я считал, что у тебя хватит ума не делать этого, – он уже почти тащил меня на себе: ноги не слушались меня, то и дело соскальзывая и заплетаясь. – Потерпи немного. Осталось совсем чуть-чуть.
Мы выбрались наружу и упали на растрескавшуюся землю. Я громко хватала воздух, тяжело дыша и сплёвывая кровь. Дэйв мрачно выговаривал мне по поводу моей безответственности и беспечности, но мне было всё равно. Поняв, наконец, что я не реагирую, парень замолчал, нервно поправил комбинезон и отвернулся.
– Там моя сестра… – глухо проговорила я, борясь со слезами. – Я не простила бы себя, если бы не попыталась. После того, как потеряла Ханну… я не могу…
– Тш-ш-ш, не надо, – он обнял меня, прижал к себе и погладил по спине. – Я же всё понимаю. Ты не смогла бы помочь ей, если бы умерла там.
– Я должна была попробовать.
– Знаю, – сдавленно прошептал Дэвид, уткнувшись в мою макушку.
– Что мне делать, Дэйв? – я отодвинулась, чтобы видеть его глаза, в которых стояли слёзы. Плохо было не мне одной – мы оба потеряли близких.
– Просто сделай так, чтобы всё это было не зря, ладно? – он невесело приподнял уголок губы. – Найди то, что всем так нужно, и забери себе. Ты справишься, я верю. А потом покажи этим уродам, на что способна!
– Знаешь, я всегда мечтала только об одном: жить свободно и быть собой, не подчиняясь ничьим требованиям. Но мне снова и снова приходится доказывать, что я имею на это право, – вытерев слёзы и шмыгнув носом, я уткнулась лбом в плечо друга. – Я устала… как же я устала.
– Нужно верить, что всё получится. Только тогда это обретёт смысл, – Дэвид мягко отодвинул меня и поднялся на ноги. – Мне пора.
Крепко обняв меня на прощание, он ушёл патрулировать безлюдные улицы семнадцатого Фильтра. Я лежала, распластавшись на спине, и размышляла, когда же всё это закончится. Что ещё мне нужно сделать, чтобы выжить? Нет, не просто выжить, а жить так, как мне всегда хотелось. Если я не хочу, чтобы мной помыкали, пусть даже Стражи, придётся найти такое место, где их нет. Может быть, там за пустыней есть свободные земли, и я смогу, наконец, успокоиться и отдохнуть?
Я бы отправилась в таинственную Обитель, где меня ждёт «любимый», но не знала, как её найти. Да и давненько уже не звучал в голове этот далёкий и родной голос. Может статься, он забыл обо мне, а то и вообще приснился. Последний раз он звал меня во время перехода.
Когда первый рассветный луч раскрасил небо в
Глава 3
Споткнувшись о камень, я упала, распластавшись на горячем песке. Снова. Ноги стёрлись в кровь, и единственное, о чём я могла мечтать – это глоток воды. Замерев, прикрыла глаза, пытаясь перебороть головокружение. Вода, набранная в небольшую фляжку, положенную Арзулом, закончилась ещё вчера; пищевые таблетки и того раньше.
Яркое жгучее солнце стояло высоко над головой. Казалось, я высохла изнутри: глаза распухли от песчаных ветров; кожа на лице и руках давно потрескалась и покрылась волдырями, похожими на чешуйки бунии – так плотно они покрывали тело. Я не знала, что лучше – идти босиком, обжигая пятки раскалённым песком, или продолжать путь в ботинках, несмотря на кровавые мозоли и набившийся внутрь песок.
Всего пару недель назад я считала, что смогу всё. Освобожу сестру, сдвину горы, закрыв Фильтр навсегда, и заставлю расти деревья там, где захочется. Но сейчас я лежала ничком на горячем бесконечном песчаном море, ноги кровоточили, а горло сжималось в безмолвном крике. Я бы рассмеялась, если бы хватило сил. Глупая Оливия, решившая, что сможет выжить в пустыне, валяется в лохмотьях, умирая от жажды.
Чудо, что я умудрилась до сих пор остаться в живых. Каждый раз, когда казалось, что завтра не наступит, я продолжала идти на чистом упрямстве и оказывалась у невысоких растрескавшихся камней, будто нарочно расставленных вдоль пути. Они были похожи на камни из моих видений: такие же плоские и чёрные. Но время их потрепало – когда-то гладкие, они были испещрены рытвинами и занесены песком почти до середины. Их тени не хватало для того, чтобы полностью укрыться от солнца, но это было лучше, чем ничего – хоть какой-то отдых для моего разбитого тела.
У основания камней росли небольшие кусты с колючими ветками. Я смотрела на них и вспоминала крыжовник на вершине скалы. Пальцами разрывала глиняную корку и обсасывала корни, в которых влаги едва хватало, чтобы не умереть от обезвоживания. Я пыталась грызть и жевать высушенные прутики, давясь и кашляя. Только благодаря этим кустарникам, наверное, и смогла выжить.
Я открыла глаза, вырываясь из омута воспоминаний. Горло горело, ноги и руки почти не чувствовались, а повязка из рубашки, которой я обмотала лицо, растрепалась. Я ненавидела это солнце, пытавшееся сжечь меня заживо. Мечтала о глотке воды, вспоминая озеро Драгойнары. Одна лишь мысль о том, как прекрасно плыть, рассекая гребками тёплые волны, вызывала дрожь во всём теле. Если дотяну до заката, может быть, смогу проползти ещё немного.
Ночь в пустыне, в отличие от дня, была очень холодной. Приходилось надевать на себя весь жалкий запас одежды, и всё равно я дрожала. Временами казалось, что вместо воздуха я выдыхаю пар. Пальцы на руках коченели, приходилось обнимать себя под курткой, чтобы хоть немного их отогреть. Что лучше, изжариться на солнце, или замёрзнуть под обломками луны, которая взирает с небес, словно насмехаясь над моей беспомощностью?
Попробовала встать, но уставшие мышцы подвели, и я мешком рухнула обратно. Так странно думать о смерти. Столько раз я спасалась от неё и столько же раз её ждала. Одно радовало – головные боли прекратились, хотя какая теперь разница, если сейчас я не могу даже пошевелиться?