Дитя короля
Шрифт:
— Тим, рожаю! Ти-и-им!
Роды проходят болезненно, но быстро. Я давно не чувствовала себя так пусто и так полно одновременно. Лекарь пристраивает сопящего малышика мне на грудь, и только когда темно-синие глазки в обрамлении черных закрученных ресниц серьезно всматриваются в меня, я осознаю, кого на самом деле потеряла.
— Как ты назовешь сына, моя королева? — спрашивает лекарь.
— Святозар, — отвечаю, глотая слезы горя и пропуская сквозь веки слезы счастья. — Святое озарение. Он спасет мир, Тим. В это верил Эмилиан —
— Я знаю, — отвечает тихо парень и всматривается в окно, где разгорается новый рассвет без моего мужа.
— Тим, почему метка не ушла? — спрашиваю, когда малыш присмактывается к груди.
— Что-то ее держит.
— Значит, есть надежда, что Эмилиан жив?
Тим пожимает поникшими плечами. Он за эти месяцы очень повзрослел. Юный неотесанный парень стал грустным и избитым мужчиной. Разве это справедливо? Он ведь так и не познал женщину, а стигма, что связала его с эмонес, будет отворачивать от других.
— Надежды нет, — глухо говорит он, — есть только мизерный шанс, но и тот далек от реальности, — Тимеран встает во весь рост. — Я пойду. Отдыхай, Дарайна, тебе есть теперь ради кого жить. Да, Индиго — конь короля — вернулся один, я думаю, что ты имеешь право знать.
Я имела право любить, а знать, что мой король погиб, я не желаю. Плачу и вою, пока Святозар потягивает молозиво и крошечными пальчиками неуклюже царапает мне кожу на груди. Бездумно и жестоко сама толкнула Эмилиана в бездну, сама не признала любовь, сама от него отказалась.
«Тебе придется выбрать жизнь или смерть. Не промахнись, будущая королева», — слова Ри прокручиваются в голове и ранят, ранят, ранят.
Марьяна больше нет. Я хочу просто жить дальше. Хочу, я правда хочу любить, познать, как это.
«Ты никогда не избавишься от ненависти, пока не впустишь любовь в сердце».
— Как ее впустить?! Ответь! — кричу в тишину покоев, где Эмилиан дарил мне сотни ночей радости, где рассказывал ялмезские сказки, где ласкал и изводил поцелуями. Где признавался в любви, а я была глуха.
И мне снова чудится тот странный кусочек нашей жизни, что показал мне Мун на горе возле леса: Эмилиан со мной рядом, счастливый и спокойный, Святозар на руках, и я снова беременна.
Ну, почему это не может случиться?
«Может, — шепчет чей-то голос. — Садись на Индиго и отправляйся на север. Ты найдешь короля у Черты. Живого или мертвого — это уже решать тебе».
После родов я не могу нормально ходить. Все болит, кровотечение жуткое, потому прошу Тимерана помочь и ускорить процесс заживления. Знаю, что не природно, знаю, что он выжал магию на воинов, но мне нужно. Это важно, это срочно!
Уже через час, я оставляю ребенка на руках у лекаря, а сама взбираюсь на вороного коня, запрещаю меня сопровождать и преследовать слугам и воинам — это моя воля, это мое полное право. Ослушаться королеву они не могут, потому покорно отступают.
Сколько есть сил скачу к черному горизонту. Поздняя осень
Не слежу за временем, просто лечу вперед, прислушиваясь к голосам в голове, но они молчат. Достаточно сказали.
Выжженный черный пустырь обрывается скалами, а дальше виднеется сиреневая дымка Черты. Запечатанная, но все еще опасная для живых. Тим строго приказал мне к ней не прикасаться.
— Эмилиан! Где ты?! — спускаюсь чуть ниже, в ложбину из черного песка, к черному озеру.
Индиго тревожится, фыркает, поднимает высоко уши и роет землю копытом.
— Тише, — хлопаю ладошкой густой загривок и замечаю впереди силуэт, напоминающий бездыханное тело у черной кромки воды. — Идем, — говорю коню, но он встает на дыбы и едва ли меня не скидывает в скопище валунов.
Приходится спрыгнуть и отпустить испуганное животное. Близость Черты заставляет его паниковать, но я не настаиваю — пусть будет свободен.
Иду вперед и знаю, что это путь в одну сторону. Без Эмилиана возвращаться я не хочу и не смогу. Сына королевство защитит теперь. Святозар слишком маленький, чтобы испытывать боль от потери родителей, а моя судьба давно связана с тем, кто верил в меня до конца.
И я постараюсь верить в него.
Я теперь без магии, беспомощная, не смогу даже царапину заживить, если нечисть нападет, потому крепко сжимаю клинок, который дал мне Вигур, и осторожно ступаю дальше. Тим говорил, повезло, что я совсем не лишилась жизни, когда выжала всю себя в артефакт и убила Марьяна. Хорошенькое везение, ничего не скажешь.
За несколько шагов до тела, я понимаю, что не могу двигаться. Просто колени норовят сломаться и свалить меня в черный неживой песок.
— Эмилиан… — шепчут губы.
Еще несколько шагов, и я опускаюсь рядом, измазывая одежду черной водой. Холод такой сильный, что мышцы сразу сводит судорогами. Сколько мой король так лежит? Ничком, одежда изорвана, раны глубокие, черная кровь запеклась по краям, волосы перекрывают бледное лицо.
Я осторожно переворачиваю его, хочу проверить дыхание и пульс, но у самой темнеет в глазах. Наклоняюсь, жмурюсь, чтобы взять себя в руки.
Эмилиан жив. Жив. Я хочу верить. Я верю.
Кладу его холодную ладонь на мою почти погасшую стигму, свою руку прижимаю к его груди. Там уже не пульсирует алый цветок, признак его любви, там теперь растекается рана, нанесенная рукой нечисти — я хорошо изучила эти увечья за последние месяцы, ведь помогала Тиму, когда они с лекарями не справлялись.
— Да-ра-а… — шевелит губами король. — Я всегда жил ради тебя. Прости, что не смог ради тебя выжить…
Он не открывает глаза, голоса нет, дыхание слабое.