Дитя падшего бога
Шрифт:
И подарили ей обруч, который Винн назвала торком.
Не задумываясь Магьер сунула в ножны саблю и заткнула за пояс кинжал. И, приподняв волосы, стянула с шеи обруч. Выпуклости на его разомкнутых краях, желобки на наконечнике стержня… может быть, этот самый торк предназначен для того, чтобы поднять шар с помоста?
Лисил нахмурился, глядя, как Магьер прилаживает края обруча к наконечнику стержня.
Выпуклости на краях обруча легко скользнули по каменным желобкам и остановились в выемках по обе стороны стержня. Магьер ухватилась за обруч,
Она ожидала сопротивления. Из какого бы материала ни были изготовлены шар и стержень, вид у них был довольно увесистый. К ее удивлению, обруч подался вверх неожиданно легко.
Во влажном воздухе вокруг Магьер зародился низкий гул. Казалось, он заполняет всю пещеру. Или этот гул был внутри ее, струился по ее костям, стекаясь в черепе?
— Нет! — истошно крикнул Лисил. — Верни на место!
Магьер ощутила, как на лице у нее оседают капли влаги.
И такие же капли блестели на ее руках. Туман, поднимавшийся из бездны, пришел в движение, стягивался к ней. Снизу, из-под ладоней Магьер, сжимавших золотой обруч, хлынул свет… и она посмотрела вниз.
Стержень, с двух сторон сжатый выпуклостями обруча, покачивался в пустоте над шаром. Вместо того чтобы поднять и стержень, и шар, обруч Магьер попросту выдернул стержень.
Шар, который все так же покоился на каменном постаменте, излучал свет… нет, был соткан из света. Его сияние искрилось в каплях воды, покрывавших руки Магьер.
Радужные переливы, пробегавшие по поверхности шара, вдруг смешались, слились воедино — и шар полыхнул ослепительным голубовато-зеленым цветом.
— Верни стержень на место!
Магьер слышала крик Лисила, но не могла, просто не могла обернуться. Глаза у нее заслезились от слепящего света, все вокруг помутнело и расплылось, как при снежной слепоте.
И только шар был виден все так же явственно и четко.
Магьер не могла шевельнуться, хотя и чувствовала, что на ее ладони, сжимавшие обруч, легли чьи-то руки.
Каменную площадку у входа в пещеру залил свет.
Малец повернулся и отпрянул, съежившись, от немыслимо-яркого сияния, которое излучала платформа.
Сквозь это сияние едва были различимы три смутных силуэта. Затем по коже Мальца пробежала дрожь, и шерсть его встала дыбом.
Он почуял присутствие своих сородичей — стихийных духов.
Малец отвернулся от слепящего света и увидел, как Сгэйль прикрывает ладонью глаза. Каменная стена за спиной у эльфа сочилась… водой.
Крупные капли выступали из камня и срывались, но не падали вниз. Мерцая и переливаясь, они устремлялись к платформе, причудливым ливнем обрушивались в голубовато-зеленое сияние.
Малец ощутил прикосновение Земли, Огня, Воздуха, Духа… и всепоглощающее присутствие Воды. Он не сделал попытки соединиться со стихиями всего сущего, однако они резко обострили его восприятие… и последняя стихия, первичная Вода, заглушила все
Малец вспомнил, как родился во плоти.
Все ощущения, все испытанные муки промелькнули в его сознании. И он двинулся еще дальше, вспомнив — почти вспомнив — свое прежнее существование среди сородичей, стихийных духов.
Он… они… оплакивали утрату.
Нет, не утрату — грех… с того самого мгновения, когда появилось само понятие «мгновение».
Когда в самом начале творения возникло «время».
Ослепленный сиянием, Малец сделал шажок вперед, нащупал лапами начало моста. И мысленно воззвал к сородичам:
Что… что настолько ужасное случилось при сотворении мира? Что вы… мы… сотворили?
Ответа не было.
В незапамятные времена, когда Малец был единым целым со своими сородичами, понятие «время» для него ничего не значило. Теперь же он пробивался через секунды, дни, годы, которые, словно глухой стеной, окружали утраченные им воспоминания. И все же он чуял — здесь и сейчас — присутствие стихийного духа.
Малец поднял голову, напряженно вглядываясь в сияние.
Духа? Неужели здесь только один стихийный дух?
Как вышло, что он чует не всю общность своих сородичей, а только одного из них? Таких, как Малец, в этом мире больше нет — по крайней мере, насколько ему известно.
Мальца окатило смертным холодом — в его сознание проник бессловесный свистящий шепот. На мгновение этот звук стал почти похожим на привычный шорох крылышка-листа.
Пес отчетливо чуял другого стихийного духа — одинокого, закосневшего в одиночестве. Именно эта сущность, пронизавшая Мальца лютым холодом, пыталась обвить кольцами его мысли, когда он бежал из сознания Ликэн.
Леденящий душу шепот отступил из его мыслей, и дрожь, пробегавшая по коже, отхлынула, угасла. Малец запыхался.
Там, в слепящем свете платформы, Магьер каким-то образом пробудила древний артефакт.
Малец пока еще не понял, что к чему, но, вне всякого сомнения, была причина, по которой шар был погребен в насквозь промерзших горах, над пылающей бездной. Капли воды, срываясь с каменных стен, летели на его сияние, а из бездны, неистово извиваясь, тянулись вверх густые испарения.
— Что происходит? — прокричал Сгэйль.
Малец двинулся вперед, не поднимая взгляда, едва различая на каменных плитах очертания своих лап. С двух сторон от него беспощадно пылало сияние, и лишь далеко вперед уходила узкая полоска — мост.
Малец ощупью шел по мосту, направляясь к платформе.
Лисил ощупью схватил Магьер за руки, отворачивая лицо от нестерпимо сверкающего шара. Хотя сам шар пылал голубовато-зеленым сиянием, свет, разливавшийся в воздухе, был ослепительно-белым. По коже Лисила стучали дождевые капли. Нет, не дождевые — разве дождь может хлестать одновременно со всех сторон? Капли ударялись о его лицо, скатывались по рукам и, словно живые, стягивались к шару.