Дитя пламени
Шрифт:
ИЗГИБ ПОЯСА
Семена конфликтов и противоречий взрастают в такое неожиданное время, что иногда легко позабыть, что посажены они были задолго до этого, но не сразу взошли на благодатной почве. Росвита из Норт-Марка долгие двадцать лет была клириком и советником короля при дворе. Она прекрасно знала, когда необходимо отступить в сторону и позволить событиям и делам плыть по течению, а когда нужно вмешаться и не допустить того, чтобы все вышло из-под контроля.
Несмотря на то что король Генрих стоял, все остальные присутствовавшие сидели, в изумлении наблюдая за схваткой, развернувшейся перед ними. Даже коварный Гельмут Виллам, сидящий
Росвита жестом обратилась к брату Фортунатусу, попросив его отодвинуть назад ее кресло, чтобы она тоже могла подняться. Он тут же поспешил к ней, хотя, подобно всем собравшимся в зале, едва ли мог отвести взгляд от отца и сына, борьба между которыми должна была развернуться на этой сцене, но он был многому обучен самой Росвитой. Она терпеливо относилась к особенностям черт характеров клириков, которые служили ей, но быть невнимательным не допускалось.
— Это та женщина, о которой мы так много слышали! — прошептал он ей на ухо, когда она поднялась, — Господи, спаси нас!
Взгляд его был прикован к женщине Аои. Брат Фортунатус был не единственным человеком в зале, неотрывно смотрящим на нее. Черты ее лица поражали воображение, но она не была красива, и несмотря на то, что волосы ее блестели подобно отполированной бронзе, она носила их заплетенными, отчего выглядела скорее странно, чем по-королевски. Взгляд ее был свирепый и властный, даже воинственный, Алия не боялась смотреть Генриху прямо в глаза, и по ее гордой осанке можно было понять, что именно себя она считает правителем, а Генриха своим подданным.
— Я вернулась, Генри, — сказала она, повторив его имя на салийский манер, с непроизносимой «г» и искажая «ри», — но мне кажется, ты не заботился о ребенке так, как обещал мне.
— Прошу вас, ваше величество, — мягко обратилась к нему Росвита, слова ее ясно прозвучали в ошеломляющей тишине, наступившей вслед за этим возмутительным обвинением, — позвольте слугам принести кресла, так чтобы наши гости могли присесть и отведать приготовленной пищи. Должно быть, они долгое время были в пути, а предложить еду и кубок доброго вина всегда считалось гостеприимным жестом по отношению к усталым путникам. Позвольте мне предложить свое кресло матери принца Сангланта, и я сама прислужу ей.
Генрих неотрывно смотрел на чужестранку, которую он когда-то называл «любимой» и на которой непременно женился бы, если бы ему позволили. Наконец поднялась королева Адельхейд и холодно указала на место Росвиты справа от Гельмута Виллама. В действительности это не было правом Адельхейд, но юная королева не была глупа или несдержанна.
— Принесите кресло для принца Сангланта, чтобы он мог сесть рядом со мной, — произнесла она своим высоким, чистым голосом. — Окажите достойный прием матери принца, это ее право и наша обязанность за ее бесценный дар — за ребенка, которого она подарила моему супругу, имеющему законное право быть правителем в Вендаре и Варре.
Санглант выступил вперед.
— У меня есть ребенок. — Голос его был хриплым, словно принц простудился, но так он звучал всегда. Несколько лет назад Санглант был тяжело ранен в битве в самое горло.
Он снял со спины перевязь, раскрыл льняную ткань и мгновение спустя уже держал на руках годовалого ребенка, настолько очаровательного, что Росвита не видела таких прежде, с пухлыми щечками, смуглой кожей и зелеными глазами.
— Па-па! — звонко сказала она властным тоном, каким обычно говорят дети. Санглант опустил ее на землю, и она сделала несколько неуверенных шагов в сторону короля, покачнулась и, потеряв равновесие, села на пол. Подняв ручку, она показала на Генриха и ликующе произнесла:
— Ба!
Санглант поднял ее, шагнул вперед и, перегнувшись через праздничный стол, передал малышку на руки Генриху.
Король не возражал. Большинство годовалых детей пронзительно закричали бы от страха, но малышка, как только оказалась на руках у короля, схватила Генриха за бороду и принялась дергать ее в разные стороны.
— Ба! — восторженно воскликнула она.
— Фокусники! — хрипло сказал Генрих. Он сел за стол и залпом осушил стоявший перед ним кубок с вином, пока малышка пыталась взобраться к нему на плечо и снять с головы блестящий венец из золота — не королевскую корону, слишком тяжелую и официальную, чтобы одевать ее на праздник, а небольшую корону, тонкую полоску из золота, больше подходящую для обычных приемов.
На губах принца Сангланта заиграла усмешка. Повернувшись, он бросил серебряный шар жонглеру, стоящему к нему ближе всех. Бедный артист резко дернулся в сторону, сильно испугавшись, но руки его двигались в тот момент независимо от разума, и он поймал мяч. Тут же ожила вся огромная зала, будто наступил рассвет, ведущий за собой новый день после непроглядного мрака ночи: люди вспомнили о вкусной еде, наполняющей их тарелки; жонглеры продолжили свое представление, поражая присутствующих своей ловкостью; солдаты, что вышли вперед и еще раз присягнули на верность принцу Сангланту, поднялись и стояли в ожидании его приказов. Санглант тихим голосом обратился к капитану Фальку, после чего добрый капитан отпустил своих людей и, умело справившись с двумя животными, вывел козу и пони из главной залы. В это время Санглант подошел к королевскому столу и занял предназначенное ему место слева от Адельхейд. Молодой клирик Хериберт, таинственным образом появившийся среди Альфарских гор, неотступно следовал за Санглантом. Именно он начал прислуживать принцу, несмотря на то что до этого помогал Теофану. Принцесса до сих пор сидела с каменным выражением лица. Она поднялась и подошла к Сангланту поцеловать его в обе щеки, принц приблизился к ней и прошептал что-то на ухо, отчего на лице у нее промелькнула улыбка, едва заметная для окружающих, словно взмах крыла бабочки.
— Иди к принцессе Теофану, — понизив голос, обратилась Росвита к Фортунатусу. Он поспешил вперед и встал позади кресла принцессы, так чтобы рядом с ней был человек соответствующего статуса, чтобы прислуживать ей, поскольку брат Хериберт, очевидно, отступил к ее сводному брату.
Санглант обратил все свое внимание на очаровательную Адельхейд, пока Генрих был полностью занят крутящимся у него на руках энергичным ребенком. Что-то коренным образом изменилось в принце за эти четырнадцать месяцев, что он провел вдали от королевского двора. Росвита знавала битвы, проходившие на полях сражений, и была свидетелем небольших стычек, разворачивающихся на невидимых фронтах при дворе, но никогда прежде она не видела, как принц Санглант маневрирует на политической арене, подобно происходящему сейчас. Конечно, раньше у него не было жены и дочери. Но где Лиат?
— Тебе я буду очень благодарна, женщина, — сказала та что была известна как Алия, подойдя к Росвите. — Ты одна из монахинь, не так ли?
Росвите понадобилось немного времени, чтобы понять эту странную фразу.
— Да, я клирик. Я служу Господу и королю Генриху. Прошу вас, садитесь здесь, госпожа. Позвольте налить вам вина.
Но чужестранка осталась стоять, глядя на Росвиту непроницаемым взглядом, отчего та почувствовала, как, должно быть, ощущает себя мелкое насекомое, прежде чем рука судьбы прихлопнет его. Алия была ниже ростом, чем Росвита, но крепкого телосложения, и от нее исходила сдержанная энергия, что характерна для воинов в моменты наибольшей концентрации и спокойствия. Алия не улыбнулась, но тон ее голоса внезапно переменился.