Дитя реки

Макоули Пол Дж.

Левое веко оттягивалось вниз длинным кривым шрамом от брови до самого подбородка.

— Эта война плодит героев, как навоз — мух, — заметил доктор Дисмас, но Энобарбус — личность уникальная.

В прошлом году он отправился в поход простым лейтенантом. Он командовал сторожевым катером меньше этого, вошел на нем во вражескую гавань, потопил четыре корабля и повредил дюжину других, прежде чем его собственный ушел на дно прямо у него под ногами.

— Да, то был удачный набег, — сказал Энобарбус. — Нам пришлось уходить вплавь, а потом

еще больше — пешком.

Доктор Дисмас сказал:

— Если у Энобарбуса есть недостаток, то это скромность. После того как его лодка утонула, он провел всю свою команду — пятнадцать человек — через двадцать лиг вражеских позиций и не потерял ни одного. В награду его назначили командиром дивизии, и вот теперь он спускается по реке, чтобы принять командование. С твоей помощью, Йамаманама, он добьется значительно большего.

Энобарбус усмехнулся:

— Что касается скромности, Дисмас, то у меня всегда под рукой вы. Стоит мне совершить ошибку, вы тотчас мне это укажете. Какая удача, Йамаманама, что мы оба знаем его.

— Удача, в основном, для вас, — заметил Йама.

— Каждому герою следует время от времени напоминать о скромности, вставил доктор Дисмас.

— Удача для нас обоих, — возразил Йаме Энобарбус.

— Мы будем делать историю, ты и я. Конечно, если та — тот, о ком говорил Дисмас. Он из предосторожности не захватил с собой доказательств, чтобы я наверняка оставил его в живых. Он очень коварный парень, этот доктор.

— Я много лгал в жизни, — начал доктор Дисмас, — но сейчас я говорю правду. Потому что правда столь поразительна, что перед ней меркнет любая ложь, как свеча при свете солнца. Однако, полагаю, нам следует отправляться.

Мой отвлекающий маневр был хорош, пока он длился, но пожар кончается, а эдил этого маленького глупого городка хоть человек и слабый, однако совсем не дурак. Когда мои люди подожгли первый корабль, он приказал обыскать холм.

На сей раз будут искать и на воде.

— Вам следовало доверить это моим людям, Дисмас, — сказал Энобарбус. Мы захватили бы мальчика еще две ночи назад.

— И все бы сразу выплыло наружу, если бы кто-нибудь вас увидел. Нужно сейчас же отчаливать, иначе эдил удивится, что вы не пришли на помощь горящему кораблю.

— Нет, — возразил Энобарбус. — Мы чуть-чуть здесь задержимся. Я захватил собственного врача, он осмотрит вашего парня.

Энобарбус подозвал человека в черном. Он принадлежал к той же расе, что и Энобарбус, но был значительно старше. Хотя он передвигался с такой же гибкой грацией, у него был заметен солидный животик, а в гриве волос, закрывавших лицо, виднелись седые нити. Звали его Агнитус.

— Сними рубашку, юноша, — скомандовал врач, — посмотрим, как ты устроен.

— Лучше разденься сам, — посоветовал доктор Дисмас. — Они могут связать тебя и все равно осмотрят, но унижения будет больше, уверяю тебя. Крепись, Йамаманама. Будь верен предназначению. Все будет хорошо. Ты скоро сам скажешь мне спасибо.

— Не

думаю, — сказал Йама, но стянул рубашку через голову. Теперь, когда он понял, что его не убьют, он ощутил невероятное возбуждение. Вот наконец и приключение, о котором он так мечтал, но совсем не как в мечтах, оно было ему неподвластно.

Врач Агнитус усадил Йаму на табуретку, взял его правую руку, проверил суставы пальцев, кисти и локтя, пробежал холодными пальцами по ребрам, ощупал позвоночник.

Он посветил Йаме в правый глаз и, придвинувшись поближе, заглянул туда, потом надел ему на голову нечто вроде проволочного шлема, покрутил какие-то винтики, чтобы шлем плотнее обхватил череп, и стал что-то записывать в маленький блокнот с клеенчатой обложкой.

Доктор Дисмас нетерпеливо сказал:

— Сами увидите, у него очень выразительная структура скелета, но настоящее доказательство — в его генотипе. Не думаю, чтобы вы могли провести такие исследования здесь.

Агнитус обратился к Энобарбусу:

— Он прав, мой господин. Мне необходимо взять образец его крови и соскоб кожи с внутренней стороны щеки. Но и сейчас могу вам сказать, что не узнаю его расу, а я их повидал немало. И он — не хирургический голем, если, конечно, наш аптекарь не превосходит меня в коварстве и хитрости.

— Полагаю, что нет, — ответил Дисмас.

— Доказательство методом исключения менее убедительно, чем демонстрация, — произнес Энобарбус, — но нам, очевидно, придется удовлетвориться этим, если только мы не собираемся взять штурмом библиотеку Департамента Аптекарей и Хирургов.

— Все это правда, — настойчиво сказал Дисмас. — Разве я не поклялся? И разве он — не ответ на предназначенное вам пророчество?

Энобарбус кивнул.

— Йамаманама, ты всегда считал себя особенным. Ясно ли ты видишь свою судьбу?

Йама натянул на себя рубашку. Ему нравилась дерзкая прямота Энобарбуса, но он чувствовал к нему недоверие, ведь Энобарбус — союзник доктор Дисмаса. Он почувствовал, что все взгляды устремлены на него, и неуверенно произнес:

— Я сказал бы, что ты, Энобарбус, человек гордый и честолюбивый. Ты вождь людей, которые ищут себе иной награды, не просто продвижения по службе. Ты веришь, что я могу тебе помочь, хотя я и сам не знаю как, если только это не связано с обстоятельствами моего рождения. Я думаю, доктору Дисмасу они известны, но ему нравится меня мучить.

Энобарбус рассмеялся.

— Хорошо сказано. Он читает в наших душах, как в книге, Дисмас. Надо быть осторожней.

— А эдил собирался сделать из него клерка, — с осуждением произнес доктор Дисмас.

— Эдил относится к той части нашего Департамента, которая никогда не славилась воображением, — ответил Энобарбус. — Вот почему таким людям, как он, вверяют управление незначительными городками. На них можно положиться именно потому, что у них нет воображения.

Не следует осуждать его за то, что на его службе считается добродетелью.