Дитя среди чужих
Шрифт:
Сраный уборщик.
Уехав из школы, Сали вернулся в дом Торнов и рассказал им как можно больше и как можно меньше. Признал, что похищению Генри по крайне мере поспособствовал кто-то из школы. Сообщил им, что они не нашли следов белого фургона, замеченного возле школы в момент исчезновения их мальчика. Понимая, что ему придется сказать что-то хорошее,– то, что поддержит их мотивацию и энергию в этом бесконечном кошмаре,– он нарушил протокол и намекнул о своих намерениях касательно Фреда Хиннома.
– И все же у меня есть важная зацепка. Сейчас нам выдают ордер на обыск дома человека, который, как нам кажется, мог сыграть
Торны просто кивнули и взялись за руки, силясь верить, но не в силах избавиться от чувства, которое возникает у всех родителей, когда происходит похищение,– всепоглощающей беспомощности, вины за то, что они подвели ребенка, оказались плохими родителями, не защитили самое важное в своей жизни. Он видел это на многих лицах и мог сделать лишь одно – продолжать копать, искать зацепки, подать хоть какую-то чертову надежду.
Ордер наконец выдали немногим раньше полудня, всего через несколько часов после допроса Фреда Хиннома. Сали почти сразу запросил наблюдение за домом, и детектив Дэвис вместе с коллегой с тех пор следили за всеми входами и выходами. Но без ордера они могли только наблюдать – ни аудиооборудования, ни обыска. Сали нужно было, чтобы все шло на сто процентов по правилам, на тот случай, если они найдут существенные улики в доме уборщика (или в баре под ним), а иначе дело может быть отклонено судом по какой-то технической причине или из-за нарушения протокола. Как только им выдали ордер, Сали получил отчет от Дэвиса: они не видели никакой активности с момента прибытия. Никто не входил, никто не выходил.
Сали внутренне скривился от этой новости, ведь если Фред преступник, то у него было маленькое окно, чтобы замести следы. Чтобы убедиться, что он на верном пути, Сали позвонил в школу и попросил поговорить с уборщиком, который, как ему сообщили, никогда не покидал территорию школы до пяти часов вечера.
Пока Сали ждал в доме Торнов, а минуты тикали, он осознал, что все пошло по наихудшему сценарию, и проклинал себя за это.
Этот ублюдок убегает.
Он передал телефон полицейскому, попросил сразу же позвонить, если Хинном обнаружится – «это вряд ли»,– подумал он,– и направился к входной двери. Дэйв Торн вскочил с кухонного стула, очевидно, увидев что-то пугающее в лице агента.
– В чем дело?
– Ни в чем, мистер Торн, но мне надо идти. Я должен кое-что проверить,– он повернул голову и заметил детектива Нопп в дальнем конце гостиной, уставившуюся в свой блокнот так, словно в нем хранились все разгадки, осталось только взломать шифр.
– Детектив,– сказал Сали громко, но не до такой степени, чтобы испугать. Она посмотрела на него широко раскрытыми настороженными глазами, захлопнула блокнот и направилась прямо к входной двери, поближе к нему. Она легко считала все с его лица, потому что, вероятно, думала об этом же: время на исходе.
Придется идти.
Придется рискнуть.
– Мне жаль, мистер Торн. Я обещаю, что вернусь позже и обо всем расскажу. Но сейчас мне правда нужно идти.
Сильная рука схватила Сали за предплечье, и он, вздрогнув, оглянулся и увидел дикие, отчаянные
– Возьмите меня с собой,– сказал Дэйв.– Разрешите мне пойти с вами. Пожалуйста, мне нужно… мне нужно сделать хоть что-то. Если я просижу здесь еще хоть минуту…
– Мистер Торн… Дэйв… слушайте. Я не могу этого сделать. Это невозможно. Так что, пожалуйста, останьтесь здесь, позаботьтесь о Мэри. Мне это нужно на тот случай, если они позвонят, понимаете? Это может случиться в любую минуту, мы этого ждем. Вот ваша задача – поговорить с ними.
Дэйв еще мгновение крепко держал Сали за руку, потом сжал сильнее и отпустил. Сали почти увидел, как мужчина перед ним съежился, словно надутая кукла, выпустившая весь воздух.
– Будьте сильным, Дэйв. Я вернусь,– сказал Сали и оставил его наедине с болью.
За двадцатиминутную поездку от дома Торнов до квартиры Хиннома Сали приказал окружить здание по периметру в три квартала, перекрыть все дороги, улочки и переулки, ведущие к дому или от него. Полицейским было приказано искать белый фургон, водителя или пассажира, подходящих под описание Хиннома. На место происшествия направили группу спецназа и двух спецагентов, а еще прибытия Сали и Нопп ждал хмурый, бывалый капитан полиции, возглавлявший группу полицейских в полном боевом снаряжении. Сали выслушал отчет Дэвиса и других наблюдавших, а потом проконсультировался с командой спецназа о наилучших способах проникновения на первый и второй этажи. Диксон-авеню, улица, идущая с севера на юг, была перекрыта для пешеходов и автомобилей, как и Четвертая улица, пересекающая Диксон с востока на запад; кирпичное здание бара и квартира Хиннома стояли прямо на юго-западном углу, мертвые, как ночь, и безжизненные, как труп.
– Либо он там: знает, что мы здесь, и просто ждет,– заявил капитан, наблюдавший за вооруженной толпой,– либо он давно ушел, и мы тут просто размазываем говно по ляжкам.
– Пусть спецназ займет позицию,– сказал Сали, и все они продолжали ждать, напряжение нарастало, поскольку территорию уже оцепили.
Наконец, Сали дал команду идти.
Парочка агентов ФБР вместе с половиной офицеров с щитами пошли на входную дверь бара, как на таран. Дэвис и вторая команда вошли через служебный вход (почему-то незапертый) из переулка, а Сали, Нопп и три полицейских взломали дверь квартиры на втором этаже при помощи лишь каблука остроносой туфли агента Эспинозы. Спецназ следил за окнами и дверными проемами с соседних крыш, но предоставил физическую работу полицейским Сан-Диего – жест уважения к их братьям в синем.
Весь первый этаж оказался пустым, и его быстро перекрыли, чтобы криминалисты сняли отпечатки пальцев, хотя в таком общественном месте это все равно, что искать иголку в стоге сена.
Квартира же стала совсем другим, более мрачным откровением.
– Мужик с вышибленными мозгами – Адольф Полицки,– сообщает Нопп Сали, когда они присаживаются на остывающий капот его черного седана через двадцать минут после обнаружения тел.– Владелец здания и бара на первом этаже – ну, вообще-то, его мать владеет недвижимостью, но она уже семь лет сидит в доме престарелых Святой Марии в Арройя-Виста, так что вряд ли она знала, что тут делал ее сын. О, и знаете, что? Двоюродный брат Адольфа, некий мистер… – она бегло заглядывает в свой блокнот,– Фрэнк Полицки, сталелитейный рабочий, еще является волонтером в Американской группе ветеранов-инвалидов Южной Калифорнии.