Дитя Всех святых. Перстень с волком

Намьяс Жан-Франсуа

Вот такой являлась ситуация, когда 1 июля 1394 года заговор превратился для Луи де Вивре в любовную историю.

В тот самый день он находился в парадном зале Вестминстерского дворца. Это был без преувеличения самый большой зал в мире: шестьдесят девять метров в длину на двадцать три в ширину и семнадцать в высоту. Ричард II как раз занимался тем, что украшал перекладины фигурами ангелочков с гербами.

У Луи имелись собственные причины любить этот зал: из-за огромных размеров он был довольно скудно освещен, и это обстоятельство позволяло шпиону оставаться невидимым в затененных

углах и слушать, о чем говорят придворные. По обыкновению Луи был одет в черное с едва заметной красной ниткой, чтобы обозначить цвета своего герба. Черный он выбрал не из особой любви к этому цвету, а просто из-за удобства: так его меньше было заметно.

В тот раз ничего особенного он не узнал. Король Ричард только что потерял жену, и по случаю траура все разговаривали вполголоса. Впрочем, по этой же самой причине заговорщики не предпринимали ничего нового; народ сострадал горю короля, и нападать на него в такое время было бы неуместно.

Молодой Генрих Дерби тоже недавно овдовел. Завидев его, Луи обратился к нему со словами сочувствия, которые были приняты весьма благосклонно.

Однако не похоже, чтобы Генриха особенно огорчала смерть супруги. Возможно, потому, что она успела подарить ему четырех сыновей, и наследственная линия была обеспечена.

Дерби представил своему приятелю молодую женщину, стоявшую рядом. Она была совсем юной, приятно пухленькой, светловолосой, с голубыми глазами. На ней было голубое платье и шляпка в форме лиры.

— Сир де Вивре, это Филиппа Моульбек. Она только что прибыла из Фландрии, чтобы стать фрейлиной моей жены. Теперь, когда супруга моя скончалась, я даже не знаю, что и делать. Этой даме нет даже двадцати, и при дворе ей очень одиноко. Зная ваше благоразумие, я без опасения могу доверить ее вам.

В Лондоне у Луи и вправду не случилось ни единой любовной связи. Он не лукавил, говоря отцу, что не доверяет женщинам, а возможно, и себе самому. Ведь влюбиться так легко! Чтобы удовлетворять свои плотские потребности, Луи время от времени ходил к проституткам.

Филиппа Моульбек смотрела на него чистыми искренними глазами. Молодой де Вивре без особого труда вынес о ней суждение: взбалмошная кокетка, мечтающая об удачном замужестве и большой любви. Ему совершенно не нужен был этот подарок от графа Дерби, но не нашлось никакой возможности отказаться. Следовало как можно быстрее устроить встречу Филиппы с каким-нибудь господином благородного происхождения и тем самым избавиться от нее. Луи улыбнулся ей ободряюще, почти отечески.

— Желания графа — закон. Вы поселитесь вместе со мной в отеле [30] Бретань. Там вы найдете все удобства и будете в полной безопасности.

Смущенная Филиппа Моульбек собралась было благодарить его, как вдруг в зале появился Реджинальд Синклер. Он прямиком направился к Луи и бесцеремонно расцеловал его в обе щеки.

— Кузен, дорогой!

Лицо его светилось искренней радостью. Луи он по-настоящему обожал. Единственный сын у своих родителей, пылкий Реджинальд мгновенно проникся к своему не самому близкому родственнику поистине братскими чувствами.

30

Отель —

имеется в виду большой городской дворец, принадлежащий знатному человеку и укрепленный почти как замок.

— А меня вы не хотите представить? — произнес женский голос.

Реджинальд Синклер обернулся.

— Да, конечно… Это Маргарита Дембридж. Мы помолвлены. Собираемся пожениться на Рождество.

Луи имел сведения обо всех при дворе, или почти обо всех. Не самого высокого происхождения, но обладающая большим состоянием, Маргарита Дембридж была фрейлиной покойной королевы. Ее родители владели в графстве Кент большой фермой по разведению баранов. Сирота и единственная дочь, она являлась владелицей немалого состояния.

Луи склонился перед ней в поклоне.

— У Реджинальда отменный вкус.

Хотя он знал, кто такая Маргарита Дембридж, их встреча произошла впервые. Она была высокой, почти одного роста с Реджинальдом, а возможно, еще выше. Фигура молодой девушки походила на мужскую, но черты ее лица были истинно женскими. При этом она даже обладала определенной кокетливостью и пользовалась косметикой весьма умело. Одним словом, смотреть на Маргариту Дембридж было весьма приятно, и очарование этой леди было бесспорным.

Но поразило Луи вовсе не ее обаяние. В этой женщине он почувствовал незаурядный ум. По всему было видно, что она — необыкновенная личность. Маргарита была немного старше Реджинальда, ей исполнилось около тридцати. Не оставалось никаких сомнений: невеста превосходила жениха во всем и совершенно подчинила его своему влиянию.

Маргарита бросила на Луи проницательный взгляд. Реджинальд подхватил кузена за руку.

— Идемте! Нам нужно поговорить.

Маргарита тотчас вмешалась:

— С каких это пор у вас секреты от невесты?

— Позвольте же мне поговорить с кузеном! Уверяю вас, речь пойдет не о женщинах.

— Говорите при мне или не говорите вовсе.

Реджинальд Синклер посмотрел на будущую супругу, покорно вздохнул и заговорил вполголоса:

— Это по поводу наших дел. Все пропало. Они отказываются действовать. Говорят, что никто не позволит трогать короля в такую минуту.

Луи положил ладонь на плечо кузену. Он постоянно чувствовал на себе пронзительный взгляд Маргариты.

— И они правы! Нужно уметь терпеть. Однажды наш час настанет. Мы победим, а вы сможете отомстить. Верьте мне.

Маргарита решительно вмешалась:

— Идемте, Реджинальд!

— Разве я не могу поговорить со своим родственником?

— Нет. И чтоб больше никаких глупостей. Я прослежу…

Она замолчала, как и все присутствующие: в зал вступал король. Он был один. Его супруга, покойная Анна Люксембургская, не оставила ему наследника. Король преждевременно постарел и выглядел старше своих двадцати семи лет.

Темноволосый, с черными глазами, с круглым, чуть одутловатым лицом, с небольшими усиками, он окинул склонившихся в поклоне придворных печальным взглядом. Видно было, что он искренне переживает потерю жены.