Диверсант. Дилогия
Шрифт:
– Тогда давайте сядем, обсудим детали.
– Экий ты въедливый! А может, это и хорошо, потерь меньше будет.
Часа три Саша с Коржом сидели за столом над развернутой картой. Они обговорили все сигналы, обсудили возможные варианты развития событий и пути отхода. Казалось – учтена каждая мелочь, но по опыту Саша знал, что операция может пойти не по сценарию. Достаточно какой‑либо неучтённой мелочи или случайности, и акция может пойти совсем не так, как её планировали, или вообще сорваться. Как себя поведут немцы – неизвестно, а ведь это вторая сторона, которая не будет
– Вконец уморил ты меня своими деталями, минёр.
– Желательно всё предусмотреть. Причём командиры отделений должны знать общий план операции, чтобы действовать, как часы.
– Во‑во, насчёт часов. Мы у немцев часами разжились, теперь у наших отделенных они есть.
– Вот это правильно. По идее – и карты должны быть, и бинокли.
– Зачем им карты? Они местность знают, своими ногами всю исходили, шагами измерили.
– Поскольку общий план и детали ясны, приглашайте командиров, будем доводить до них задачи. Кстати, кто с миной на дрезине будет?
– Есть у меня ловкий парень, Сергуня.
– Плавать умеет?
– Должен.
– Должен или умеет? Нам вплавь выбираться придётся.
– Сейчас у него спросим.
Соблюдению секретности в отряде значения не придавали. Совещание проходило на свежем воздухе, и практически весь отряд слышал задачи, которые Корж ставил перед отделенными. Будь среди партизан предатель – операцию ожидал бы провал, а отряд – большие потери, вплоть до полного разгрома.
Задачу, поставленную Коржом, партизаны приняли как должное. Никто, по крайне мере внешне, не проявил страха или недовольства.
Выходить решили по мере готовности. А партизанам собраться – только подпоясаться.
Сергуня переоделся в немецкую форму и держался поблизости от Саши. Заминка вышла со снарядами к гаубице. Были они раздельного заряжания – то есть без гильз и порохового заряда, но и в таком виде каждый снаряд весил без упаковки больше сорока килограммов. Сначала думали нести их в ящиках, по два человека. Но так неудобно передвигаться по лесу, и потому остановились на мешках. Каждый снаряд уложили в мешок, соорудили лямки из верёвок – за углы и горловину, и договорились нести по очереди. С собой взяли все запасы патронов – всё‑таки предстояла перестрелка. Вышли в путь. Впереди, в ста метрах от основной группы шёл дозорный. Не было только бокового охранения. Часа через полтора хода Саша забеспокоился и обратился к командиру:– Василий Захарович, а где дрезина?
– А мы её поближе подвезли на подводе. Не ехать же вам на ней весь путь, только немцев насторожите. Всё равно в ночь операцию начинать не будем. Переночуем, с утра позиции займём, а дальше – уже от вас двоих зависит.
Ночевали в лесу – и для партизан, и для Саши это было делом привычным. Утром перекусили ещё затемно.
Настал день, а операция, можно сказать, срывалась из‑за неучтённой мелочи – тумана. Ничего необычного: местность сырая, болотистая, вот
– Они помогут дрезину на рельсы поставить.
Кроме этой четвёрки оставались двое со снарядами в мешках. Ещё мешок с десятком гранат получил Сергуня, и отряд ушёл к мосту, скрывшись в тумане.
Только к десяти часам утра туман рассеялся, и показалось солнце. По железной дороге прогромыхал поезд.– Минёр, дрезину не пора ставить?
– Подождём, немцы поезда пакетами пускают. Ещё несколько подряд должны пройти.
И в самом деле, буквально через несколько минут прошёл второй поезд, а за ним – ещё и ещё.
– Ты смотри, движение – как на Минском шоссе, – заметил один из партизан.
– Погодь немного, сейчас мы его отрегулируем! – со злостью сказал другой.
За поездами неспешно прокатил бронепоезд. Был он коротким, в середине – паровоз, а спереди и сзади – по бронированному вагону. На каждом вагоне сверху располагалась башня с коротким стволом пушки, а по боковым стенам – по два пулемёта. Смотрелось впечатляюще.
Саша выждал ещё минут десять.– Пора!
Четверо партизан подхватили дрезину за небольшие колёса и, вытащив из кустов к насыпи, установили на рельсы. Двое других тут же уложили на железный пол снаряды.
– Сергуня, гранаты!
Сергуня развязал мешок. Саша привязал по гранате к каждому снаряду – там, где обычно вкручивался взрыватель.– Сергуня, всё помнишь? Прорываемся на мост, и как только я чеку выдерну, ты прыгаешь в воду. Не медли, у нас всего четыре секунды будет.
– Помню.
Сергуня был бледен, не переставая облизывал губы, и пальцы его рук мелко дрожали.
– Если меня ранят или убьют – сам у обеих гранат чеки сорвёшь, иначе вся операция пойдёт насмарку.
– Сделаю.
Саша раздвинул опоры сошек пулемёта, поплевал на руки:– Ну, с Богом!
Оба взялись за рычаг‑качалку ручного привода дрезины, и тележка тронулась с места.
Сергуня активно заработал рычагом.– Помедленнее, – остановил его Саша, – мы же охрану изображаем, перегон должны осматривать. А ты как на гонках.
Медленно, постукивая колёсами на рельсах, дрезина катилась к мосту. Собственно, рычагом сейчас работал один Сергуня. Саша откинул крышку лентоприёмника пулемёта, вставил ленту, взвёл затвор. Затем достал из мешка две гранаты и сунул их ручками за пояс. Жаль, гранаты немецкие, слабые. Сейчас бы хоть одну нашу, Ф‑1. У немецких только и удобно, что ручки длинные – за ремнём носить.