Диверсант
Шрифт:
Бред, конечно, кто еще, кроме профессора, мог вселить в тело Яны джинна? С другой стороны, что я потеряю, если проверю?
Чтобы сомнения не одолели окончательно, я тут же направился следом за девушкой, уже скрывшейся за ветвями тайного дома маркиза. На пороге меня попытался остановить ординарец и тут же отлетел под соседнюю елочку.
Входил я тихо, поэтому меня никто не заметил.
Как говорят в Одессе: «Картина маслом».
Маркиз как раз повернулся к столику с напитками и наливал в бокал вино, а Яна знакомым мне полутанцевальным движением
– Яна! – Это было единственное, что я успевал сделать.
Крик подействовал, и вылетевшее из веера лезвие воткнулось в деревянную панель в добром метре от удивленно застывшего маркиза.
Яна, точнее, та, кто в тот момент руководила телом хтарки, резко развернулась, и по исказившемуся в неприятной гримасе смуглому лицу я понял, что не ошибся. Моя старая знакомая никогда так не кривлялась.
Эти особенности я отмечал уже в движении. Бежать через всю комнату к девушке, у которой в руках был очень «милый» веер, было и глупо и опасно, поэтому я тоже занялся метанием острых предметов и, в отличие от девушки, попал. Вколоченные в меня сначала Куратом, а затем Шипом навыки метания кинжала, к счастью, сработали именно так, как я и планировал. К счастью, потому что было бы до боли обидно, если бы мой кинжал угодил в столь очаровательный лобик острием, а не стальным шариком на рукояти.
Шишка на лбу, конечно, немного подпортит красоту хтарки, но не так сильно, как смерть.
Сначала Сават тупо посмотрел на упавшую без чувств девушку, а затем к нему вернулся дар речи:
– Герд, какого демона ты здесь творишь?!
– Посмотри на стену, – не стал я вдаваться в долгие объяснения и перешел на «ты» для большей убедительности.
Маркиз оторопело перевел взгляд с торчащего в деревянной панели красного пера на поредевший набор таких же перьев в веере девушки. Затем, словно не веря в происходящее, вернул взгляд на стену.
– Как это? – выдохнул Кардей.
– А вот так. Теперь давай по делу. – Ситуация вынуждала меня сразу брать быка за рога. – Я тебе жизнь спас?
– Спас, – выдавил из себя маркиз под моим пристальным взглядом.
– В качестве ответной благодарности хочу получить две вещи: вот эту красавицу и отсрочку по возникшим вопросам.
– Но что я скажу графу? – вспомнил Сават про имперского чиновника.
– Займите его демонстрацией своего могущества, – постарался я улыбнуться маркизу и тут же заорал на ординарца, который уже успел выбраться из-под елочки и сунуть свой любопытный нос в комнату: – Бегом к моим людям и приведи сюда Руга и Грифона. Быстро!
Ошарашенный моим воплем ординарец выскочил из домика, даже не удосужившись получить подтверждение приказа от своего господина.
– Да что происходит?! – едва ли не взвизгнул маркиз, вновь теряя выдержку.
– Ничего хорошего, – выдохнул я, расстегнув ворот рубашки Яны.
Как и следовало ожидать, по смуглой коже хтарки змеились линии рунных заклинаний.
– Барон! – строго сказал Кардей, наконец-то совладав с шоком.
– Маркиз, если
– Хорошо, – наконец-то успокоившись, сказал лесной маркиз. – Но через декаду я жду подробных объяснений.
– Договорились, – не моргнув соврал я.
В этот момент в кабинет вошли два «ящера». Грифон моментально оценил ситуацию и, ухватив ординарца за шиворот, вышел наружу, а профессор сразу бросился к телу девушки.
– Святой Герберт! Это Яна. Ван, но как? – Увидев на коже хтарки руны, Руг совершенно потерял над собой контроль.
– Это ты у меня спрашиваешь?!
– Действительно глупо. – В Руге вновь проснулся ученый, и удивление сменилось профессиональным любопытством.
Оставив профессора изучать татуировки, я отправил Грифона за повозкой, на которой чуть позже тело Яны благополучно покинуло лагерь.
Возвращаться на нашу временную базу я не стал и свернул с основного пути на дорогу к заброшенной мельнице. Шестерка «ящеров» заняла оборону вокруг полуразрушенного здания, а Грифон ускакал за Морофом и его людьми.
После того как тело хтарки было зафиксировано на грубо сколоченном и оттого до сих пор не развалившемся стуле, профессор привел ее в сознание с помощью какой-то едкой гадости.
Сначала хтарка напряглась и очень испугалась, а затем на ее лицо наползла маска ярости, совершенно несвойственная уверенной в себе Яне.
Девушка открыла рот, и из него вылетели родные до боли слова русского матерного. Профессор непонимающе посмотрел на меня и удивился еще больше, увидев мою широкую улыбку.
– Все сказала? – тихо спросил я на русском языке, коего не забыл благодаря тяжелой жизни, коллизии которой постоянно нуждались в матерных эпитетах.
Теперь пришло время удивляться той, кто поселился в теле Яны.
– Ты кто?
– Милая, сначала ты посоветовала мне сменить ориентацию и очень нелестно отозвалась о моих же родственниках, а теперь спрашиваешь, кто я?
– Боже, – выдохнула девушка и вдруг заплакала, задергавшись от невозможности закрыть лицо руками.
Я прекрасно понимал ее чувства, поэтому уже хотел отвязать от стула, но внезапно тело хтарки выгнуло дугой и затрясло.
– Это атака души Яны, – сообщил мне профессор то, о чем мне было и так известно.
Я схватил обеими руками мотающуюся из стороны в сторону голову девушки. Шишка на лбу, расплывающиеся синяки и закатившиеся глаза на таком знакомом мне лице выглядели пугающе.
– Яна. Яна! Это я, Ван! Рядом профессор. Слушай, мы вытащим тебя, клянусь! Вытащим! Только успокойся!
Не знаю, то ли душа Яны услышала меня, то ли у нее закончились силы, но тело в моих руках вдруг обмякло.
Через минуту девушка открыла глаза и вновь заплакала. Я знал, как это страшно – жить в краденом теле и не иметь силы вырваться, но, несмотря на жалость, пока решил оставить все как есть.