Диверсанты Его Величества. «Рука бойцов колоть устала...»
Шрифт:
Удача сопутствовала «народным мстителям» вплоть до вчерашнего вечера, когда на место разграбления очередного обоза неожиданно нагрянули конные егеря. Стремительное бегство мало помогло — в чистом поле от кавалерии много не побегаешь, и до спасительного леса добралось не более двух десятков из пятидесяти с лишним человек. Потом долго кружили, запутывая следы, и вздохнули свободно только сегодня утром, когда вернулись домой. Но, как оказалось, зря радовались. Скорее всего французы захватили пленных, указавших дорогу, и ударили в тот самый момент, когда усталые люди расположились на
— Врасплох застали, барин! — жаловался Кузьма. — А у нас даже ружья не заряжены. Кто что похватал, тем и дрался. Евлаха с пистолями выскочил, двоих подбил, да только его сразу в сабли… А Васька с ножом на ихнего офицера — самую малость ногу не отрезал.
— Так сколько же там французов было? — Давыдов как раз закончил пересчитывать патроны и достал из седельной сумки пару гранат. — Только вот про сто миллионов не нужно заливать.
— Неграмотный я в таких вопросах, — смутился крестьянин. — Евлампий что-то про роту говорил.
— Точно?
— Не знаю, но он солдат старый, еще при прошлом царствовании турка воевать ходил.
— Это хорошо, — одобрил Денис Васильевич. — Тогда и ты иди. В смысле, веди, Вергилий!
— Вергилия Семеныча тоже зарубили, — вздохнул Кузьма. — А мы испокон веку Петровы были.
Деревня казалась пустой, и сколько капитан-лейтенант ни наблюдал в мощный морской бинокль, так и не заметил ни одной живой души. Если бы не знал наверняка о занявших Малые Вишенки французах, то без опаски бы туда въехал. Хорошо, бляжьи души, затаились… Кого-то ждут? Возможно, но вот только кого? Партизанский отряд они уничтожили. Так какой смысл в засаде? Часовых тоже не видно. На чердаках попрятались? Странно и непонятно все это.
Неприятеля выдают мелкие приметы, неопытному человеку ничего не говорящие. Вот мухи кружат над конскими «яблоками» — судя по запаху, очень свежими. А вон там лиса просунула морду сквозь дырку в заборе, но боится пробежать через залитый кровью двор к лежащему в тени сарая телу. Волнуется рыжая и опасается. Наверное, тоже слышит переступающих с ноги на ногу лошадей. Звук еле уловимый, скорее всего копыта обмотаны тряпками, но зверю достаточно.
У Дениса Васильевича тоже обострены все чувства, кроме, пожалуй, самосохранения. Осторожность и осмотрительность есть, а вот этого нет.
— Кузьма, а ну-ка посмотри на крайнюю избу.
Партизан с опаской взял невиданное доселе устройство и поднес к глазам. Испуганно отпрянул, помянул нечистого, покрутил головой и вновь приник к биноклю.
— Это Мирона-мельника дом, барин.
— Да мне без разницы чей. Ничего подозрительного не заметил?
— Даже и не знаю. — Кузьма запустил пятерню в лохматую бороду и зачем-то ее подергал. — Разве что ставни открыты.
— Угу, и стекол в окошке нет.
— Там был пузырь натянут. Жаден Мирон без меры, какое уж там стекло.
— Ладно, разберемся, — решил Давыдов. — Во всем и со всеми разберемся. Жди меня здесь. Понял?
— Как не понять-то, барин? Знамо дело, ты в разведку идешь, а я прикрывать остаюсь. Ружье оставишь?
— Бабу тебе еще не найти?
— Бабу? —
— Это почему же?
— Пока Отечество в опасности… Мы на сходе постановили, в смысле, женщин… Только опосля войны.
Серьезный и ответственный человек, однако. И как Денису Васильевичу не претила мысль оказаться перед французами практически безоружным, немного посомневался и отдал партизану винтовку. Себе оставил лишь пару семизарядных пистолетов, две гранаты, кортик на поясе, ножи за голенищами обоих сапог, казацкую шашку, и все. Разве что еще несколько сигнальных ракет в карманах.
— Кулибинкой пользоваться умеешь?
— Держал один раз в руках.
— Значит, разберешься. — Капитан-лейтенант показал порядок зарядки оружия и предупредил: — Гильзы потом обязательно собери.
Денису Васильевичу за время службы в Императорском Пароходном флоте довелось не только ходить по надраенной палубе, но и изрядно поползать на брюхе. Специфика речных канонерок, так сказать… Земноводные! А что делать, если большинство целей располагаются на суше вне пределов досягаемости пушек, и порой, кроме как десантом, их не достать? Да уж и в Персидском походе обдирал мундир о горячие камни. И в «Дунайском недоразумении» пришлось грязь месить — хватало приключений. Было что вспомнить и было с чем сравнивать.
Неоспоримое преимущество Смоленской губернии перед южными землями — никаких тебе скорпионов, тарантулов, ядовитых змей. Разве что гадюки по болотам встречаются, но до них далеко, и можно ползать по огородам без опасений столкнуться с какой-нибудь гадиной. Кроме французов, разумеется. Вот их здесь полно.
Засаду Давыдов почувствовал по запаху, хотя два с лишним месяца походной жизни никак не способствуют чуткости обоняния. Но когда вонь немытых тел перемешивается с едким амбре конского пота, то результат ощущается за пятьдесят шагов по ветру и за десять против него. И одолевает нестерпимое желание чихнуть.
— Извините, Денис Васильевич, я опоздал. — Виноватый шепот за спиной заставил капитан-лейтенанта перекатиться на бок, и выхваченный из кобуры пистолет уперся точно в лоб неслышно подобравшемуся Пшемоцкому. — Не стреляйте…
— Какого черта, пан Сигизмунд?
Поляк выглядел смущенным, даже усы обвисли более обычного и показывали глубокое раскаяние. Непривычно было видеть поляка, признающего собственную ошибку. Скорее голубоглазого и белокурого арапа встретишь, чем… хм…
— Заблудился немного, — пояснил Пшемоцкий. — Хорошо еще опять того крестьянина встретил, вот он и показал.
— А где ваша винтовка?
— Тоже Кузьме отдал. А что, не нужно было?
— Ладно, обойдемся.
— Как скажете. — Пан Сигизмунд выказывал явное желание во всем следовать примеру Дениса Давыдова.
— Вон к тому сараю незаметно подобраться сможете?
— Конечно.
— Тогда вперед. Врываемся в дом по моему сигналу.
— Какому?
— Красную ракету пущу. Все понятно?
— Не извольте беспокоиться, Денис Васильевич, в наилучшем виде сделаю. — Шляхтич погладил рукоять фамильной сабли, перекрестился и полез в заросли крапивы.