Длиннее века, короче дня

Михайлова Евгения

– Ну, что ему остается говорить, – скорбно произнесла Алевтина. – Серийный убийца, может быть, ему даже пожизненный срок грозит. Я его не виню за такие показания. Даже постараюсь, как близкий человек, найти для него смягчающие обстоятельства. Понимаете, у него чудовищный комплекс неполноценности. Он так самоутверждался…

– Слав, Маркова, похоже, в очередную роль вошла, – не выдержал Сергей. – Она так долго будет нам по ушам ездить. Давайте работать, ее допросы впереди. Маша с Виктором нашли Лену Караеву, ей насильственно ввели

большую дозу транквилизатора или наркотика. Она чудом не погибла. Сказала, что с этой встречалась…

– Странно слышать такие непрофессиональные обвинения. У вас что, есть какие-то улики? Да она невменяемая, эта Караева, к ней даже психиатр приезжал.

– И про это мы знаем. Где ваша дочь?

– Наверное, спит, – пожала плечами Алевтина. – Она-то вам зачем?

– Хотелось бы убедиться в том, что она жива, – сказал Слава. – Вы, видимо, в курсе, что ваш младший сын чуть не погиб и сейчас находится в реанимации в тяжелом состоянии. Вы что-то несильно переживаете.

– Я привыкла прятать свои чувства. Думаю, бог зовет Стасика, а эта… опять мешает.

– Я больше не могу. – Сергей резко направился в дом.

– Эй, – окликнула его Алевтина. – Ничего, что вы не предъявили мне документы, разрешение на осмотр дома?

– Предъяви ей, Слава. Ребята, пошли со мной.

Девочку они нашли в кладовке, она сидела там одетая и дрожала.

– Оксана, – позвал Сергей. – С тобой все в порядке? Тебя здесь закрыли?

– Нет, я сама, – затравленно посмотрел ребенок. – Я слышала, как ночью мама приехала. Она Стасика в приют отвезла. Я боюсь.

– Чего?

– Что она и меня туда отвезет. Или убьет.

– Идиотка, – с тихим бешенством произнесла бесшумно возникшая на пороге Алевтина. – Кому ты нужна!

– Отведите девочку в мою машину, мы потом решим, куда ей ехать. Оксана, с тобой теперь все будет хорошо. Ты не должна бояться. Только сначала скажи: у вас есть какая-нибудь тайная комната? – спросил Сергей.

– Есть. Вон там. Это погреб, а в нем комната. Меня там запирали.

– Уведите ребенка. Пошли, ребята.

– Тут замок, – сказал один из сотрудников. – Надо взять у нее ключи.

– Да пошла она, – сорвался Сергей. – Ломай!

Спустившись по лестнице, они попали в обычную, обшитую вагонкой комнату, в которой стояли стол и диван. Сергей прошел вдоль стен, постучал по полу.

– Давайте, – сказал он ребятам. – Вскрывайте тут, тут и там.

Полости в полу и стенах были заполнены кейсами разной толщины. В них лежали пачки денег – рубли и валюта – тоже разной толщины. Каждая пачка была аккуратно завернута в белую бумагу, на которой стояла дата. Сергей достал из одного кейса пятитысячную бумажку, посмотрел на дату, повернулся к Земцову.

– Слава, мне кажется…

– Да, это дата убийства Екатерины Семиной. Вы очень педантичный человек, Маркова, – обратился он к Алевтине. – Но зачем вы пишете даты, по которым можно установить время преступления?

– Все

не так, – пожала она плечами. – Я просто всегда записываю, когда мой муж приносит деньги. Так удобно вести финансовые дела. Мы – люди очень экономные, живем на зарплату мужа, я иногда подрабатываю, вот на Стасика пособие получали… А это – подработка Андрея. Клиентки его благодарили за индивидуальные занятия.

– А вот вроде бы кольцо Эстелы и дата ограбления четырех квартир в их доме. Полагаю, мы найдем и пятьсот тысяч с этой датой, и ту сумму, которая якобы пропала у вас из-под белья.

– Нет, те деньги я использовала в хозяйстве. Остальное – да, найдете. Мужья по-разному обеспечивают своих жен.

– А вот и дарственные на квартиры Караевой и Ирины Ивановны. Может, вы их уже продали и деньги получили? Где они? – спросил Слава.

– Ну, у нас пока существует тайна вкладов. Да, квартиры проданы, дарственные на них были подписаны добровольно, есть печать нотариальной конторы. Вы тут ничего не сделаете. Люди, которые купили эту жилплощадь, – добросовестные приобретатели. Никто жилье у них не отберет.

– Отберут, тем более что они заплатили за воздух, – заметил Сергей. – Я успел проследить за этими сделками, все остановлено. Заметь, Слава, продавец не Маркова. Она успела передарить их цепочке людей, вероятно, несуществующих, кто-то кому-то что-то продал. Если бы сделку зарегистрировали, мы бы действительно ничего не смогли сделать. На самом деле последний в цепочке – добросовестный приобретатель. Это грабеж в чистом виде: после убийства в одном случае и покушения на жизнь – в другом.

– Все ясно, – подытожил Слава. – Маркова, вы обвиняетесь в соучастии в убийствах с целью грабежа.

– Да нет же, – зло оскалилась Алевтина. – Я сказала, мне дарили квартиры добровольно. Я не имею отношения к тому, что мой муж-маньяк после этого убивал людей. Вы мне ничего не пришьете.

– Пришьем, – сказал Слава. – Тем более что дарственные по-любому у вас фальшивые, приготовленные заранее. Хотя нотариально заверенные. С чем мы будем разбираться, в общем, преступная группа получается. Наручники на нее наденьте и на выход.

– Слав, посмотри, – окликнул его Сергей. – Целый ящик: тут коллекция Курочкина и куча фоток Маши Ступишиной. Это что за идея фикс, Маркова?

– Так в ней все дело, – охотно объяснила Алевтина. – Игралась я с этой рыжей куклой. Еще в детстве ей на фотографиях глаза выкалывала. Мне кажется, какой-то результат был. Надеюсь, теперь она будет заикаться до конца дней.

– Почему?

– Да потому, что я с детства при ней типа невидимкой была. Она у нас королева-принцесса. Хочет – заметит, хочет – нет. Я давно придумала историю, в которой невидимка начнет крушить все вокруг нее. Скажете, плохо получилось?

– Ну, вот и признание в организации преступлений, – заключил Слава. – Ведите ее, пусть продолжит поток своего безумного сознания в управлении.