Длинный Нож из форта Кинли
Шрифт:
Ванбли Сапа представил себе северные кочевья оглала и не сдержал вздоха. Хоть он и остался круглым сиротой, там была его родина, там остались его друзья. Он планировал вернуться домой в начале осени, но случилось непредвиденное. На бизоньей охоте его лошадь попала копытом в нору луговой собачки, и он, выскочив из седла, сломал себе ногу. Перелом оказался сложным. Выздоровление затянулось до глубокой осени. Лишь к концу ноября он стал смело наступать на сломанную ногу. Только теперь, когда в прерии пришла настоящая зима, об обратном путешествии не могло быть и речи. Поворочавшись
— Прохладное утро, — сказал он, присаживаясь рядом.
Старуха повернула морщинистое лицо в его сторону.
— А-а, молодой оглала… Выпало много снега. Холодней, чем в утробе Зимнего Великана, который насылает в прерии стужу.
— Старики говорят, в этом году будет холодная зима.
Юноша извлек из костра горящую хворостину и раскурил трубку.
— Я не увижу этой зимы, — мрачно прошамкала старуха, не сводя взгляда с танцующих язычков огня.
— Отчего так? Болезни?
— Сюда идет Твердый Зад.
Ванбли Сапа с уважением взглянул на свою собеседницу. Даже у нее, старой, дряхлой женщины еще сохранился здравый смысл, чтобы осознать грозящую опасность.
— Ну, он идет на юг побить дурных индейцев, — попытался он успокоить ее и себя. — Так сказали вожди.
— Для Твердого Зада все краснокожие — дурные люди.
— Если бы Черный Котел думал так же, как ты, старая, то шайены давно бы уже ушли на север, откуда Красное Облако выгнал всех солдат и где нет Кастера.
— Может быть. Но белые отняли у вождей храбрость и легко приручили. Они никогда не поведут народ на твою родину, оглала.
Старуха тяжело поднялась на ноги, погладила шершавой рукой голову Черному Орлу и заковыляла к своему типи. Не пройдя и десяти шагов, она остановилась.
— Эй, юноша, — раздался ее старческий дребезжащий голос.
— В чем дело? — откликнулся Ванбли Сапа.
— Взгляни своими зоркими глазами вон на ту вершину, — подняв голову, она указала рукой на кряж. — Кажется, там наши лошади. Как они забрели туда?..
Не успел Ванбли Сапа поднять глаза, как в мертвой ноябрьской тишине прозвучал резкий выстрел. Старуха слабо вскрикнула и, неуклюже взмахнув руками, повалилась лицом в выпавший ночью снег. Это был действительно последний в ее жизни снег.
Громкие звуки трубы в следующее мгновение вывели юношу из охватившего его оцепенения, и он что было мочи прокричал на весь сонный лагерь:
— Солдаты!.. Солдаты!..
Со стороны кряжа раздался стройный залп карабинов. Несколько пуль просвистело мимо Ванбли Сапы в зловещей близости, остальные прошили кожаные стены индейских типи, всполошив жителей лагеря, которые опрометью выскакивали наружу с перекошенными от страха лицами.
«Это уже было с южными шайенами, — пронеслось в уме Ванбли Сапы. — На Сэнд Крик».
Он бросился к своему типи, сталкиваясь по пути
— Ванбли, быстро оденься и возьми оружие! — увидев племянника, приказал он.
Ванбли Сапа нырнул в типи, в мгновение ока натянул на себя теплые штаны и куртку из лосиной кожи и, схватив ружье, томагавк и лук с колчаном стрел, выскочил наружу. Спустя секунду он уже сидел верхом на своем крапчатом мерине.
— Что делать, Короткое Копье? — раздавались голоса соседей. Одобряюще взглянув на жену и сыновей, он крикнул:
— Вперед, через Уошито, вон к тому леску!
Лесок из тополей, вязов и ив рос на другом берегу, и множество людей уже мчалось к нему, надеясь обрести там убежище. Едва Короткое Копье тронулся с места, как из этого леса прозвучал залп карабинов, и большая толпа женщин, стариков и детей отхлынула назад, оставляя на снегу убитых и раненых.
Длинные Ножи опередили индейцев, заняв за деревьями надежные позиции.
— Люди!… — Голос Черного Котла узнали все. — Оставайтесь на месте! Это ошибка… Я поеду к солдатам и скажу им, что это ошибка.
Старый вождь поехал навстречу войскам Кастера, которые уже пустились по склону и перестраивались в боевую линию у подножия кряжа.
Мотовато, Черный Котел, последний из великих вождей шайенов, приостановил бег лошади в двух десятках ярдов от солдат.
— Я — Черный Котел, — начал он, ударив себя в грудь. — Я вождь мирных шайенов.
— Проделайте в этом черном, закоптившемся котелке несколько дырок, — послышался отчетливый приказ из солдатских рядов. — Ему пора на свалку.
Загремели выстрелы, и изрешеченный пулями старый миролюбивый вождь скатился с лошади. Через минуту кавалеристы промчались по его бездыханному трупу, направляя огонь своих карабинов по жилищам и обезумевшим от ужаса людям.
Короткое Копье колебался недолго. У него и у тех, кто сплотился вокруг него тесной группой, не было иного выбора, кроме как попытаться пробиться к лагерю племени арапахо, располагавшемуся в нижнем течении Уошито.
— К арапахо! — скомандовал он. — По этому берегу… Быстро!
Солдатам, попытавшимся пресечь этот маневр кучки отчаянных шайенов, не повезло. Напор был слишком неожиданным и сильным, чтобы его остановить. Многие кавалеристы, нашпигованные свинцом индейских ружей и стрелами, попадали в снег, остальные — человек десять — разбежались в разные стороны, как уличные кошки перед сворой неудержимых дворовых псов. В лагере арапахо Царили страх и неуверенность.
Желтый Медведь, главный вождь селения, давний друг Черного Котла, первым бросился к прорвавшимся шайенам.