Для фортепиано соло. Новеллы
Шрифт:
Кристиан на мгновение задумался.
— Пожалуй, у меня есть одна идея, — сказал он. — Вы знаете, как меня сейчас волнует угроза войны, как я пытаюсь, к сожалению тщетно, привлечь внимание французов к откровенным планам безумцев, правящих Германией…
— Я читал ваши статьи в «Фигаро», — сказал Леон Лоран. — Они красноречивы и полезны. Но только, вы сами знаете, слишком современная пьеса…
— Да нет же, я вовсе не собираюсь предлагать вам пьесу из современной жизни. Я хотел бы перенести действие совсем в другую эпоху. Помните, как вели себя афиняне, когда Филипп Македонский требовал жизненного пространства и завоевывал одно за другим
— Великолепно! — с увлечением воскликнул Леон Лоран. — Чудесно. Вот вам и сюжет! А теперь не откладывайте в долгий ящик и за работу!
— Погодите, — сказал Кристиан. — Мне надо еще кое-что перечитать. Но я уже представляю, каким вы будете блистательным Демосфеном. Ведь вы, конечно, возьмете роль Демосфена?
— Еще бы!
Восхищенная Клер до пяти часов утра упивалась их спорами о будущей пьесе. Когда Лоран и Менетрие расстались, основные сцены были уже намечены. Кристиан даже придумал финальную реплику. После множества перипетий внезапная смерть Филиппа кажется чудом, которое спасет Афины. Но Демосфен не верит ни в длительность чудес, ни в то, что афинян может спасти что-нибудь иное, кроме их собственной воли, мужества и стойкости. «Да, — говорит он, — я слышу… Филипп умер… Но как зовут сына Филиппа?» И чей-то голос отвечает: «Александр!»
— Превосходно! — воскликнул Леон Лоран. — Превосходно! Я уже представляю, как я это скажу… Менетрие! Если вы не закончите пьесу в течение месяца, вы недостойны театра.
Через месяц пьеса была завершена. Теперь мы знаем, что она оправдала все надежды Клер и Лорана. Но когда после читки пьесы в театре, ставшей подлинным триумфом автора, Лоран явился к нему, чтобы договориться о распределении ролей, сроках постановки и репетициях, вид у актера был озабоченный и смущенный. Кристиану, болезненно мнительному, как все художники, когда дело касается их творений, показалось, что Лоран не вполне удовлетворен.
— Нет, — сказал он жене после того, как Леон Лоран ушел. — Нет, что-то его не устраивает… Но что?.. Он мне не сказал… Ничего не сказал… Но что-то неуловимое… Я не стану утверждать, что пьеса ему не нравится… Наоборот, он опять говорил о своей роли и о сцене в ареопаге с увлечением, в искренности которого невозможно усомниться… Но у него какая-то задняя мысль… В чем дело… Не понимаю…
Клер улыбнулась.
— Кристиан, — сказала она. — Вы — великий писатель, и я от всей души восхищаюсь вами. Но вы трогательно наивны во всем, что касается самых простых человеческих отношений. Поверьте мне, даже не видя Лорана, я совершенно твердо знаю, что произошло.
— Что же?
— Вернее сказать — чего не произошло. Чего не хватает… А не хватает в вашей пьесе, дорогой, роли для Элен Мессьер… Признайтесь по справедливости, что я вас об этом предупреждала.
Кристиан раздраженно возразил:
— А какая тут могла быть роль для Мессьер? Она прелестная комедийная актриса, ей отлично удаются образы Мюссе и Мариво, но что ей, скажите на милость, делать в политической трагедии?
— Ах, любовь моя, вы смешиваете совершенно разные проблемы! Речь идет совсем не о том, что Элен будет делать в политической трагедии. Все гораздо проще — речь идет о том,
— Элен Мессьер — любовница Леона Лорана?
— Вы свалились с луны, дорогой? Они живут вместе вот уже четыре года.
— Откуда я мог это знать? И при чем здесь моя пьеса? Так вы думаете, что Лорану хочется…
— Я не думаю, Кристиан, я твердо знаю, что Лоран хочет и, если вы его к этому вынудите, потребует роли для Мессьер. Замечу, кстати, что, по-моему, не так уж трудно доставить ему это удовольствие… Почему бы вам не добавить одно действующее лицо…
— Ни за что! Это разрушит всю композицию моей пьесы…
— Дело ваше, Кристиан… Но мы еще вернемся к этой теме…
Они и в самом деле вернулись к этой теме, когда Леон Лоран, который становился все более озабоченным и хмурым, начал говорить о трудностях постановки, о прежних обязательствах театра, о предстоящих гастролях. Кристиан, которому с тех пор, как он закончил пьесу, не терпелось увидеть ее на сцене, тоже стал раздражительным и мрачным.
— Друг мой, — сказала ему Клер. — Оставьте меня как-нибудь наедине с Лораном. Мне он решится высказать все, что у него на душе, и я обещаю вам все уладить… Разумеется, с условием, что вы напишете женскую роль.
— Да как же я ее напишу? Не могу же я переделывать пьесу, которую я имею смелость считать произведением искусства, по прихоти…
— Ох, Кристиан, ведь это же легче легкого, да еще при вашей богатой фантазии… Ну вот хотя бы во втором акте, когда македонцы организуют в Афинах пятую колонну, почему бы им не прибегнуть к услугам умной куртизанки, подруги влиятельных афинян, банкиров и государственных деятелей… Вот вам готовый персонаж — и, кстати сказать, вполне правдоподобный.
— Гм, пожалуй… И при этом можно… А знаете, вы правы, очень интересно показать секретные методы пропаганды, старые как мир…
Клер знала, что каждое семя, брошенное в воображение Кристиана, обязательно даст росток. Теперь она взялась за Лорана и тут тоже одержала полную победу.
— Ах, что за чудесная мысль! — с облегчением сказал Лоран. — Понимаете, я не смел заговорить об этом с вашим мужем — к нему невозможно подступиться, когда речь идет о его произведениях, — но публика очень плохо принимает пьесы без женщин… Даже Шекспир в «Юлии Цезаре»… Да и Корнель ввел в драму Горациев фигуру Сабины, а Расин Арисию в миф о Федре… И потом, мадам, вам я признаюсь откровенно: я бы не хотел ставить пьесу, где у Элен не будет роли… Не хотел бы… Понимаете, она молода, она привязана ко мне, но она любит танцевать, как огня боится одиночества… Если я буду каждый вечер занят в театре, она станет проводить время с другими мужчинами, и, сознаюсь вам, я потеряю покой… Но если ваш муж напишет для нее маленькую роль, все уладится… Через неделю мы начнем репетировать…
Так родился образ Миррины. Создавая ее, Кристиан вспоминал одновременно и некоторых героинь Аристофана, женщин остроумных и циничных, и кокеток Мариво, играя которых Элен Мессьер стяжала первые лавры. Из этого парадоксального сочетания, к удивлению самого автора, родился оригинальный и пленительный образ. «На редкость выигрышная роль», — говорил Лоран.
Клер пригласила Элен Мессьер к обеду, чтобы Менетрие мог прочитать ей новый вариант пьесы. Элен была прелестная крошечная женщина с длинными опущенными ресницами, осторожная и вкрадчивая, как кошечка. Говорила она мало, но ни разу не сказала глупости. Кристиану она понравилась.