– А я люблю прогулки на свежем воздухе, – нашелся Роман.
– Тогда спасибо, – все еще щурясь, поблагодарила Вера Сергеевна. Услужливый коллега оторвал ее от очень важного и приятного занятия, но он старался
угодить ей, поэтому сердиться на него нельзя было. Она понимала это, но все равно сердилась.
Роман Сергеевич уверенно прошагал к дому и достал из кармана кожаный футляр.
– Вот, – протянул он очки Вере Сергеевне, – а то Вы тетради взяли, а очки забыли. Вот я и подумал: как же Вы без очков проверять будете, не разглядите ничего.
– Да у меня не такое уж и плохое зрение, – наконец решила извинить коллегу Вера, – к тому же миопия. Это значит, что вблизи я сносно вижу. Так что с тетрадями справилась бы как-нибудь. Но все равно спасибо.
– У Вас замечательный сад, – не уходил настырный гость, – и какой аромат! Это ведь яблочным вареньем пахнет? У меня мама такое варила.
Не пригласить Романа Сергеевича на чашку чая было бы уже невежливо. «Проходите, – предложила Вера Сергеевна, отступая в сторону, – у меня и самовар еще горячий».
Довольный своей маленькой победой, Роман переступил через неровный порог.
Как
его волновала эта женщина! Когда сидела у стены в учительской, погрузившись в свои мысли и глядя куда-то вглубь себя. Когда низко склонялась над пестрыми тетрадями, легким движением забирая за ухо выбившуюся прядь. Когда торопливо цокала каблучками, пересекая школьный двор, и на ходу что-то выискивая в бездонной сумке. Когда стояла, стройная, как струна, возле большого окна в фойе и рассматривала что-то, видимое только ей одной. Ее глаза никогда не становились холодными и пустыми. Ее движения никогда не были резкими и неуклюжими. Она была безупречно женственна. Ему хотелось снять с нее очки и поцеловать в строгий рот, прямо здесь, в учительской. Ему хотелось вместе с ней читать неуклюжие детские сочинения и восхищаться богатством внутреннего мира какой-нибудь отличницы Маши или возмущаться безграмотностью какого-нибудь двоечника Васи. Ему хотелось обнимать ее и защищать от промозглого осеннего ветра. Ему хотелось рассмешить ее, чтобы на изможденном лице заиграла улыбка и затанцевали солнечные зайчики. Ему хотелось окунуться в ее мысли, заглянуть в ее мир и остаться там навсегда.