Питер Уоттс, канадский биолог (специалист по морским млекопитающим) и автор научно-фантастических романов в жанре hard sci-fi (фантастика, строго привязанная к естественнонаучной базе). Его наиболее известные произведения – трилогия «Рифтеры» («Морские звезды», «Водоворот», «Бетагемот») и серия «Огнепад» («Ложная слепота», «Эхопраксия»). В 2010 году
Уоттс получил литературную премию «Хьюго» за рассказ «Остров».
Известный писатель и ученый Питер Уоттс рассказал РБК, почему считает трансгуманизм сомнительной идеей, как самые худшие прогнозы ученых оказываются слишком оптимистичными и когда видеоигры смогут заменить книги
«Когда мы говорим о постлюдях и сингулярности, прогнозы уже не работают» РБК Вы много пишете о будущем. А как может выглядеть литература будущего? Станут ли книги короче или, может, будут существовать только как блоги? П.У. Я много думал о том, что в будущем истории будут рассказываться не через текст, а интерактивно, через видеоигры. Язык – это, по сути, костыль. Когда описываешь что-то, можно только надеяться, что читатель представит себе нечто отдаленно похожее. Описания мира и пейзажей занимают в историях очень много места, но теперь есть технологии, которые выполняют эту задачу гораздо лучше. В играх и в кино нет места неопределенности. Язык по-прежнему нужен для описания больших идей, но и их можно передавать интерактивно. Сейчас в игре можно или рассказать великолепную историю с кучей нюансов, или дать игроку полную свободу, но нельзя сделать и то, и другое одновременно. Но если в будущем нейросети, которые пишут тексты, смогут импровизировать вокруг любого выбора игрока и перестраивать игру так, чтобы она все равно передавала свою идею, то игры станут главным медиа для рассказа историй. Писатели никуда не исчезнут, но они будут заниматься сценариями. А обычные книги, может быть, станут раритетом. РБК Вы и другие авторы, работающие в жанре hard sci-fi, основываете свои сюжеты на исследованиях и технологиях, которые уже существуют или вполне
могут появиться. Но технологии сейчас развиваются очень быстро. Тяжело не отставать? П.У. В начале своей карьеры писателя я поместил в 2050 год технологии, которые стали реальностью еще до того, как вышла книга. Такие ситуации характерны для жанра. Например, раньше был целый поджанр, основанный на предположении, что Меркурий всегда обращен к Солнцу одной стороной. Оказалось, что это не так, но эти произведения успели найти своего читателя. А сейчас можно написать книгу, которая устареет за секунду. Но мы не предсказываем будущее, а проводим мысленные эксперименты, и даже если мы ставим перед читателем вопросы, которые не относятся к конкретным технологическим изменениям, их все равно стоит задавать. РБК А как далеко в будущее может заглянуть фантаст, чтобы писать об этом без особого риска? П.У. Если придумать какую-то катастрофу, после которой цивилизации придется развиваться сначала, то можно писать о сколь угодно отдаленном будущем. Но тут вопрос не во временном отрезке, а в этапе когнитивной эволюции, на котором начинаются совсем невообразимые для нас вещи. Если люди становятся уже постлюдьми, некими богоподобными существами, то мы не можем понять, каково это – быть одним из них, и мы не сможем писать истории от их лица. Эту задачу решили только в «Космической одиссее 2001», где в конце показан непостижимый для нас мир пришельцев. Мы можем воспринять его лишь как похожее на сон путешествие. Вот вам пример из жизни: если везти тюленя в лабораторию через центр Ванкувера, то он увидит неоновые вывески, автомобили, людей, и для него это будет то же самое, что для нас эта сцена из «Космической одиссеи 2001». Этому фильму уже больше 50 лет, но он попал в точку: только так можно изобразить по-настоящему постчеловеческий сценарий. Когда мы говорим о постлюдях, о сингулярности и так далее, наши прогнозы уже не работают, и пора остановиться.
