Для тебя я ведьма

Вечер Ляна

— Нет-нет! — схватила Сальваторе за рукав, заставив притормозить. — Это из-за моей выходки? Прошу, давай продолжим!

— Незачем, куколка, — командир вдруг улыбнулся. — Ведьма, которую мы взяли, стоит тысячи. Ты унюхала Дикую Берту.

Ошарашено моргнув, отпустила локоть Сальваторе. Как я могла не узнать Дикую Берту? Хотя она так быстро мерцала, меняя внешность, да и виделись мы с ней давно… В любом случае — если это действительно Дикая Берта, то всё очень плохо.

— Где она? — в коленях появилась предательская слабость.

— На площади, — командир пожал плечами. — Парни отвезли туда клетку.

— А Святейший? Он

тоже на площади?

— Амэ, откуда ты знаешь про жреца? Я не говорил об этом даже Ромео…

— Ай! Торе! Он там или нет?

— Нет. Не успел прибыть.

Бегом бросилась в сторону площади, молясь, чтобы мой командир ошибся. Если Сальваторе прав, и я нашла Дикую Берту, то Святейшему жрецу Польнео — отцу нашего лекаря, придётся несладко. Однажды на шабаше ещё не сбрендившая Берта выпила лишнего и решила излить душу. Желающих слушать её исповедь не нашлось, а мне в ту ночь решительно не везло с партнёрами по танцу, и я стала «жилеткой» для сестры. История любви ведьмы к знатному синьору казалась очень романтичной, пока Берта не узнала, что её избранник — Святейший жрец Польнео. Она провела несколько незабываемых дней и ночей со злейшим врагом, а финал их страсти подсолили люди из инквизиции. Девушке в красках объяснили, что она должна держать рот на замке, а ещё лучше забыть обо всём, в противном случае её ждал закат жизни. Конечно, никто из них, и жрец в том числе, не знал, что она самая настоящая дочь бездны, иначе казнь была бы немедленной. Оскорблённая, униженная ведьма поклялась отомстить бывшему возлюбленному, но не успела — тёмные духи завладели её разумом, бедняжке стало не до холодных блюд. Сейчас я серьёзно опасалась, что рокот мести заглушит гвалт безумия в голове Берты, когда она увидит Святейшего любовника. Дикая и до слёта с катушек была сильной ведьмой, а теперь с поддержкой тёмных духов её не удержат ни путы, ни клетка.

Река карнавала окопалась рвом вокруг площади Илиси. Горожане поглядывали на пленённых дочерей бездны, предвкушая финальный аккорд праздника. Охотники времени зря не теряли – свободных деревянных колодок не осталось, а у гильотины топтались палачи. Но жуткий антураж меня не интересовал. Смерть Святейшего от чар ведьмы, которую поймали Ловчие — вот где беда. Инцидент оставит несмываемое пятно на нашей репутации, да и осиротевший Ромео — это не то, чего бы мне хотелось под занавес карнавальной ночи.

— Амэ, что происходит? — Торе тяжело дышал после пробежки по Илиси. Он схватил меня за плечи и развернул к себе. — Чем ты так взволнована?

— Дикая Берта и Святейший… — не знала, как коротко, но предельно понятно подать историю любви ведьмы и жреца. — Тор, она его убьёт!

— Куколка, опомнись, — я оказалась в объятиях любимого. — Ведьма связана, у неё во рту кляп, а замок на клетке я проверил лично — всё надёжно. Ты просто переволновалась, моя Амэ, — он нежно гладил меня по волосам, баюкая лаской.

Где-то на площади помпезным мотивом громыхнул оркестр, и я вздрогнула. Целая процессия экипажей въехала на площадь: богато украшенные кареты с эмблемами Совета жрецов, породистые лошади и возницы в голубых мантиях с лицами-булыжниками. Толпа радостно взвыла, приветствуя святейшую власть в оплоте анархии, вверх полетели карнавальные маски.

— О, Сильван, — холодный шёпот сорвался с моих губ, и я вырвалась из рук командира.

Нос занемел от запаха безумия — вонь была повсюду, невозможно понять, в какой стороне клетка с Дикой

Бертой. Слишком много сумасшедших на одну небольшую городскую площадь.

— Его святейшество Святейший из святейших, — голосил герольд в красном берете, готовясь распахнуть дверцу одной из карет, — жрец Польнео в Илиси! — Народ загудел.

— Торе, где она?! — ответа я уже не услышала.

Момент сложился как рухнувший карточный домик — из кареты на площадь шагнул Святейший жрец Польнео, люди зааплодировали, а в небо над площадью без метлы взмыла Дикая Берта. Оборванные верёвки на её запястьях и щиколотках подтвердили мои опасения — этой всё нипочём. Вой ведьмовской песни заставил горожан бежать, на площади случилась приличная давка. Люди орали, визжали, сыпали отборной бранью, а дочери бездны, в колодках, заключенные в клетки, взялись подпевать сестре. Ещё бы — такой шанс освободиться и положить разом целый город вместе с Охотниками и Святейшим жрецом.

Защитить Илиси оказалось некому. Сбрендившая ведьма, ведомая жаждой мести, нависла чёрной тенью над площадью и выплюнула заклинание. Лишённая магии, я не видела тёмных духов, но наблюдала, как вокруг меня шлёпались на каменную кладку сражённые болезнью люди. Первый выстрел прогремел минуты через две — не видела, кто стрелял, но Дикая метнула проклятье в обидчика, а у меня перед глазами встала плотная пелена ужаса — только бы не в Сальваторе… О, святейшие печати! Потянулась к револьверу, но голова закружилась, и я шмякнулась на землю. По моему лицу полз жар, текли ручьи боли — чума. У меня Проклятая чума… Дурацкая выйдет смерть.

— Куколка!

Душа еле успела за телом, когда командир подхватил меня на руки. В мутной пелене перед глазами мелькало лицо моего любимого командира, обезображенные болезнью тела горожан и освободившиеся из плена ведьмы.

— Нужно спасти Святейшего, — из последних сил пыталась выскользнуть из рук Сальваторе, а он молчал, крепче прижимая к себе. Тор куда-то меня нёс, совершенно не заботясь о том, что происходит вокруг.

На площади распахнулись настоящие врата бездны — полчище тёмных духов, десятки моих бывших сестёр и королева хаоса — Дикая Берта. Гогот ведьм звучал громче, чем на любом из шабашей — вот это веселье, вот это пир! Не хватало трона козлоногого и его самого. Берта уже не выглядела как обезумевшая ведьма, она приняла облик кроваво-красной тучи, теперь её никакая пуля не возьмёт.

— Тор, — уцепилась ослабшими пальцами в ворот его кожаной куртки. — Ты хранишь в себе мою магию…

— Помолчи! — командир дышал отрывисто. — Ро-о-ом!

Через мгновение меня совсем не бережно зашвырнули в дилижанс. Знакомые диванчики и взволнованная синьорина Эспозито, запах лекарских настоек и мокрая, холодная тряпка на лоб — Мими с ловкостью бывалой сестры милосердия оказывала мне первую помощь. В открытой двери «Малыша» я видела Сальваторе. Командир смотрел на меня почерневшими от ужаса глазами.

— Отойди! — за его спиной возник Ромео. — О, печати, Гвидиче… — через секунду я уже глотала какую-то гадость из бутылочки. — Сейчас станет легче, сейчас, — бормотал лекарь, а у самого руки ходуном.

— Великий… Брат… — наверное, я позеленела. Меня чуть не вывернуло от отвратительного лекарства, но мир перестал водить хоровод, а лицо больше не жгло.

— Тебе лучше? — синьор Ландольфи поднёс к моему рту следующую склянку.

— О… да, — безвкусная жидкость помогла унять тошнотворные позывы.