Для тебя я ведьма

Вечер Ляна

— Открой! — саданула ладошкой по двери.

— Лезь в окно, если хочешь, — холодно посоветовал Сальваторе.

Звук его шагов стих, а я действительно бросилась к окошку — высоко. Можно рискнуть, но зачем? Подошла к порогу и прильнула ухом к дверным доскам — внизу полыхал скандал. Тор пытался выставить Альду вон, а та не желала уходить, но хватило её ненадолго — через несколько минут рыбина удалилась из дома, предварительно обрызгав неласкового любовника проклятьями. Отойдя от двери на приличное расстояние, я взяла приготовленный саквояж, подняла пистолет и нажала на спусковой крючок. Синьор Ландольфи — прекрасный учитель, а двери в

съёмном доме хлипкие, как, впрочем, и замки. Тот, что был призван держать меня взаперти, покорился с третьей пули. Расковыряв раскрошенное дерево, выдернула его и, швырнув на пол, шагнула за порог. В конце коридора замер Сальваторе — не раздумывая, направила на него ствол револьвера.

— Дай пройти.

— Убьёшь меня? — командир раскинул руки в стороны.

— Ногу прострелю, — ни голос, ни рука не дрогнули.

— Куколка, куда ты собралась? — кучерявый улыбнулся. — Твоя магия у меня. Дар тебя покалечит.

— Ай! — сделала несколько шагов вперёд. — Оставь силу бездны себе, Сальваторе. Лучше умереть, чем быть компаньоном такой свиньи, как ты.

До беды дело не дошло — Тор пропустил меня, но взглядом дал понять — «никуда не денешься, на пузе приползёшь». Пусть думает, что хочет, а мне нужно найти Ромео. Сердце больно ойкнуло — я ведь Рому пощёчину влепила … Он пытался сказать, что Сальваторе меня предал, что наш командир вовсе не жертва заклинания Эммы — расчётливый, хладнокровный человек, если его вообще можно назвать человеком… Синьор Ландольфи думает, что я люблю Торе. О, Сильван!

Квартал со съёмными домами единственный в Илиси, где чужак может найти кров за деньги: загляну в каждый дом, но лекаря найду.

***

В том, что затея провальная, я убедилась через час бесполезного скитания от двора к двору. В нескольких домах мне просто не открыли, пару раз посоветовали не испытывать судьбу, тревожа людей в такую рань, а кое-где откровенно объяснили — пойдите вон, синьорина. Искать можно до весеннего шабаша, а Ромео тем временем закончит дела и отправится в Польнео. Святые печати, да у меня даже денег нет, чтобы нанять экипаж и уехать из Илиси. Если заложить револьвер, мне хватит золота на полдороги, а дальше? Встать с протянутой рукой или попытаться заработать… Отличная идея! Годик-другой, и я наскребу на поездку, дар как раз успеет сделать из меня калеку. С грустью посмотрела на перстень — его продать? На глазах навернулись слёзы, я всхлипнула. О, печати… Нет, я должна хотя бы попытаться обойтись без этого.

Последней надеждой стала больница Илиси. Шагая по узкой улочке, молилась Великому Брату — пусть Ром окажется там. Город просыпался, из окон домов слышались голоса людей, а я почти физически ощущала собственные мысли — тяжёлые свинцовые шарики, и на сердце не легче. Никогда не испытывала ничего подобного — душа, наполненная нежностью, урчала от удовольствия, а страх не увидеться с синьором Ландольфи сводил с ума. Шагала по мощёной улочке, улыбаясь сквозь слёзы, и чувствовала себя сумасшедшей. Святейшие печати — пусть Ромео найдётся…

Великий Брат не услышал мои молитвы — у входа в больницу я встретила сестру милосердия, что вчера помогла мне отсюда выбраться. Она с сожалением сообщила, что синьор лекарь из Польнео у них не появлялся, да и, скорее всего, не появится — незачем. Пациенты, попавшие сюда в ночь карнавала, шли на поправку, полтора лекаря неплохо справлялись. Выслушав, кивнула и уже хотела попрощаться, но девушка взяла меня за руку.

— Синьорина

Ловчая, что у вас стряслось? — она посмотрела на меня с беспокойством. — Я могу позвать лекаря.

— Нет-нет, — мотнула головой. — Со мной всё хорошо. Вы не знаете, кому можно продать кольцо? — продемонстрировала подарок Ромео.

— Святейшие печати! — запричитала. — В Илиси вам, скорее, палец отрежут и заберут драгоценность совершенно бесплатно. Спрячьте его подальше и никому не показывайте.

— Мне деньги нужны, чтобы уехать в Польнео.

— Далековато… и дороговато, — синьорина нахмурилась. — В ломбарды не суйтесь, наши скупщики — мошенники. Можно попробовать продать кому-то из богачей, но их в городе немного. Один живёт в старом городе, моя сестра работает у него горничной. Улица Ханерды, пятый дом с юга.

Меня словно ледяной водой из ведра окатили — старый город, улица Ханерды, пятый дом с юга — адрес синьора Пеллегрино. Записку Охотника я порвала, но текст засел в памяти намертво.

— Спасибо за совет, — нервно улыбнулась, — мне пора, — и, развернувшись, направилась по дорожке к воротам больницы.

Дрожь гуляла по телу, но не от холода, от осознания: Пелле — моя единственная надежда уехать отсюда. Стянув перстень с пальца, расстегнула верхние пуговицы пальто и затолкала драгоценность в корсет. В Илиси стало тише, но кто знает, в каком переулке мне встретится вор, не брезгающий отрезать верхнюю конечность синьорине? Надо добраться до дома синьора Карузо и желательно с десятью пальчиками на руках и одним перстнем между грудей.

***

До нужного адреса я доехала в нанятой карете, а с возницей расплатилась серебряной пулей из револьвера. Синьор удивился, но плату взял — серебро есть серебро.

— Это тот адрес, который я назвала? — глядела на небедный каменный особняк за высоким кованым забором.

— Совершенно точно, — возница кивнул. — Старый город, улица Ханерды, пятый дом с юга. Хорошего дня, синьорина.

Три пули выпустила в дверь, одной расплатилась за поездку, осталось ещё две — какая-никакая, а надежда. Если дело примет неприятный оборот, то я смогу себя защитить. Спрятав револьвер за поясом под пальто, толкнула тяжёлую створку ворот и направилась к крыльцу роскошного дома. Мне должно повезти, синьор Карузо не беден и украшение ему по карману. Великий Брат, не спи — услышь мои молитвы!

— Синьорина Гвидиче? — Пелле распахнул дверь и замер на пороге. В халате и тапочках, с фарфоровой чашкой в руке, окружённый ароматом кофе, с выражением лица — «радость-то, какая!» — Что же мы стоим?! Проходите!

— Волшебного утра, — мой голос сорвался, волнение скрыть не удалось.

— Не надеялся, что вы заглянете ко мне так скоро. Прошу ваше пальто… — Охотник склонил голову в галантном поклоне.

— Ох, нет, спасибо… — замялась, пытаясь придумать оправдание, чтобы остаться в верхней одежде, скрыв наличие револьвера за поясом. — Я по делу. Если позволите, проходить не стану.

— Кто же говорит о делах на пороге? Идёмте, я угощу вас кофе, — щебетал Пелле, подталкивая меня к порогу гостиной.

Не снимая пальто, я прошла в комнату, и синьор Карузо жестом предложил мне занять место на кушетке перед камином. Уселась, скользнула взглядом по затейливой лепнине и задрала голову — портрет. На стене висела картина с изображением Ловчей безумия. Не соврал Пеллегрино — он действительно купил недешёвое произведение искусства.

— Ох… — вырвалось у меня непроизвольно.