Для вкуса добавить "карри", или Катализатор для планеты
Шрифт:
– Вполне возможно, но думаю, что между этими ядовитыми болотами и древесными гигантами есть какая-то связь, вероятно, на уровне симбиоза.
– Интересно, а в чём тогда это может проявляться?
– Сложно сказать... Может, болото питает дерево, даёт ему такие вещества, которых в обычной почве недостаточно или совсем нет, а дерево своим огромным силуэтом притеняет болото от избытка света и благодаря этому оно не пересыхает. Может причины в сильнейшем яде, который обладает такими уникальными свойствами. Тут тебе
– Почему мне лучше знать?
– я совсем не поняла, к чему Мозговой это сказал.
– Ну как почему?! Ты же испытала действие яда на себе, пропустила, так сказать через свой организм, прочувствовала последствия...
– Какие последствия?!
Повисла долгая пауза.
– Ты ничего не поняла, что ли?
– А что я должна была понять?
– Ну, Кари! Ты просто иногда меня поражаешь! Такая невнимательность! Ты что... так до сих пор не связала изрезанные ядовитой травой ладони и новый цвет твоих глаз и волос?!
Я осадила Свиста и отстала от каравана, так как мысленно разговаривать уже не могла:
– Не вопи так, пожалуйста. Я хотела поговорить с тобой об этом, но забыла. И так я только и делаю, что слушаю, запоминаю, сопоставляю, анализирую и при этом боюсь лишнее слово сказать или спросить что-нибудь не то. И если я что-то упустила, то это не повод...
Он перебил меня:
– Прости, я не хотел тебя обидеть. Только не обижайся, я тысячу раз не прав.
– Да не обижаюсь, ладно, - я махнула рукой.
– Проехали... Значит, мои синие глаза и совсем светлые волосы это последствия отравления?
– Верно, но это не всё.
– Та-ак... Какие ещё могут быть сюрпризы?
– Я не до конца уверен, но похоже, что яд вступил во взаимодействие с твоим организмом настолько глубоко, что внёс изменения даже не на клеточном, а на молекулярном уровне и процесс ещё идёт.
Внутри похолодело.
– Какие изменения?
– Не знаю. Но ты не думай ничего плохого, надеюсь, ничего страшного не случится.
– Спасибо, успокоил... Я в чудовище превращусь?! О, нет! Только не это... не хочу!
Свист подо мной как-то вдруг заволновался и рванул в галоп. Я дёрнула поводья и сильнее прижала ноги к бокам:
– Стой Свист, стой... Спокойно... Куда ты рванул так... Вот чувствительный какой, рогатик... Тпру!
Через несколько минут удалось его успокоить и перейти на лёгкую рысь. Фу! Чуть из седла не вылетела. Эта борьба с норовистым жеребцом отвлекла и немного успокоила. Я заметила как Скай, правящий последней телегой, несколько раз оглядывался и махал рукой, мол, не отставай. Я махнула в ответ.
– Ладно, не буду панику раньше времени поднимать. Время покажет. Только Мозг, слышишь? Предупреди, если заметишь, ну там, изменения какие-нибудь во мне...
– Успокойся, дорогая, всё будет в порядке. Ведь ты чувствуешь себя хорошо?
– Вполне, даже
– И прекрасно. Кстати говоря, ты здесь уже столько времени, а ни разу ничем не заболела.
– Поплюй! Болеть только не хватало.
– Но это же, правда.
– Правда,... даже насморка не было.
– Ну вот...
– Что вот?
– Подходит тебе здешний климат, вода, еда... всё.
– Просто я закалилась: купания в ледяной воде, жизнь под открытым небом, свежий воздух и чистая вода, еда простая и здоровая, без всякой химии, вот и результат.
– Это само собой, всё правильно. Но болото тебя не убило, ты выжила, хоть и немного изменилась внешне.
– А скажи, - я хитро улыбнулась, - какой я тебе больше нравилась, как раньше в лесу или как сейчас, синеглазой блондинкой?
– и тряхнула белокурой шевелюрой.
Внутренний хохот был жутко заразителен.
– Кари, я тебя обожаю! Ты мне нравишься любой, и как раньше и как сейчас. И даже если превратишься в пучеглазого, многоногого монстра с хвостом и клыками, я всё равно буду тебя любить!
– он продолжал заливисто хохотать.
– Вот только про монстров не надо вспоминать.
– Не буду!
Через несколько часов, когда день уже близился к вечеру, набежали тучи и задул сильный холодный ветер. Олман продолжал гнать караван вперёд, невзирая на непогоду. Люди и лошади уже изрядно устали, дорога вела почти весь день в гору. Холмы превратились в сопки и вдалеке маячили горные вершины. Я пересела в телегу к Скаю, а Свиста привязала на длинный повод, бежать рядом.
– Что, устала?
– парень передал мне вожжи.
– Подержи, я флягу возьму.
Пошуршав в кибитке, он присел рядом и накинул мне на плечи тёплую, подбитую мехом куртку, а сам натянул вязаный свитер, откупорил круглую флягу и протянул мне. В нос ударил знакомый алкогольный запах. Это была кшаса, местная водка.
– Пей, скоро дождь пойдёт, а до стоянки ещё долго.
– А где ночевать-то будем?
– Не доезжая Чёрного ущелья, есть постоялый двор, там и заночуем. Хозяин дерёт в три дорога, но в этих местах опасно, горные волки могут всех лошадей вырезать, а там каменные стены. Вот Олман и гонит, чтобы успеть до заката, но не успеем.
Я сделала несколько глотков. Острая жидкость обожгла горло. Скай взял флягу и тоже приложился.
– Сможешь править? Надо факелы подготовить.
– Смогу.
Темнота застала нас в пути. Мелкий моросящий дождь и пронизывающий ветер, вынудили всех утеплиться и накинуть плащи с капюшонами. Если бы не факелы, которые почему-то не тухли от дождя и ветра, то передних кибиток было бы совсем не видно. Гай с сыном и другими мужчинами скакали верхом, объезжая телеги. Было холодно, темно и немного жутковато. Лошади уже еле тянули, когда впереди, как маяк, мелькнул свет.