Дмитрий Русский
Шрифт:
Что ещё их ждёт впереди?
Встал, прошёлся по мягкому и толстому ковру, в котором утопали босые ступни. Потрогал витые золочёные столбики кровати и бархатный балдахин над ней. Посидел на обитом такой же тканью резном стуле. Помедлив, подошёл к зеркалу, которое занимало половину стены. Мелькнула мысль, что стоит только попросить Пливника… Но эту мысль он отогнал. Нет.
Он оделся и вышел в тот же зал. Пливник как будто ждал его. Они сели рядом, и Хранитель сокровищ спросил:
— Ты принял решение? Здесь вы можете жить вечно. Не бойся, тебе
Митяй покачал головой:
— Спасибо тебе, Пливник. Я верю, ты желаешь добра, но у меня есть дело, и мы должны идти.
— Куда ты хочешь попасть?
— Нам надо в замок Альвура. Ты покажешь путь?
— Нет. Мы уже не выходим на землю. Это раньше краснолюдки резвились под полной луной на лесных опушках. А сейчас все ходы плотно замурованы. Мы боимся, что и сюда просочится мгла.
— Ты знаешь про мглу?
— Знаю. Мы тоже потеряли своих. Несколько краснолюдок под влиянием мглы превратились в ырок — злых и страшных существ, которые рыщут по дорогам, сосут кровь из путников. Нечисть плодится и празднует. Наступило их время.
— А вы не боритесь с ней?
— Боремся, как можем. Для меня главное — сохранить мой народ. До светлых дней.
— Ты веришь?
— Верю. Я многое видел, и многое знаю. Скажу тебе больше: я уверен!
— А что делать мне? Куда идти дальше?
— Я отведу вас к выходу. Но… готов ли ты?
— К чему? Предупреди меня.
— К тому, что попадёшь туда, куда стремятся все. И не захочешь уйти.
— Я решу на месте. Иначе всё — просто слова.
— Вот этим отличаетесь вы. Люди. Не угадаешь, чего от вас ждать. Ваш путь — борьба с собой. Странный путь…
Пливник поднялся, навстречу шли Лина с Вирцаной. Он подал им руки и повёл к столу, возникшему из воздуха в центре зала.
Митяй засмеялся:
— Хорошо вам, волшебникам.
Пливник посмотрел на него задумчиво:
— Как сказать, друг мой, как сказать…
Митяй думал, что они перенесутся к выходу из подземного мира по мановению волшебной палочки. Но всё оказалось не так. Видно, были какие-то особые законы чародейства, которые ему пока не постигнуть.
Пливник призвал своего помощника Обаяна и приказал ему собираться в дорогу. А сам повёл их по светлому переходу. Молча и загадочно улыбаясь…
Что это? Может быть — зоопарк? Нет, скорее — заповедник. Нет ни клеток, ни иных ограждений. Но, казалось, что они, вчетвером, заключены в некую капсулу, которая обеспечивает невидимость и защиту. И могут наблюдать всё вокруг.
Первой вскрикнула Лина:
— Смотрите, кот Чеширский.
Пливник указал на него:
— Это кот Баюн. На вид славный и безобидный. Сладко поет, мурлыкает сказки, а усыпит до смерти, навсегда.
— А рядом? Вон ещё один, кудрявый.
— Это Курдыш. Наш злейший враг. Видите, на шее у него зоб? Туда он прячет краденые драгоценные камни. Служит тому колдуну, кто заклятье на него знает, ему сокровища и таскает.
Мимо мелькнула какая-то тень. Пливник
— Анагр, дикий трехногий осел. Несётся быстрее ветра. Многие чародеи мечтают заполучить его. Но редко кому удаётся.
Они подошли к берегу озера. На широком стволе склонённой ивы, в плетёной будто из лучей клетке, сидела удивительная птица. Она взмахнула крыльями, и поплыл вокруг дивный аромат.
— Это Гамаюн — райская птица. В каждом мире она появляется только во время весны, а с ней — вот это благоухание. Чувствуете?
— Да, классный запах, такой не забудешь. А она поёт?
— Говорят, да. Но сам я ни разу не слышал. Опасное это дело. Защита нужна, иначе пропадёшь. И по земле она не ступает, у нее даже лап нет. Гамаюн…
Вода забурлила, и показалась светлая грива. Совершенно белый конь, только гораздо крупнее обычного, с длинной точёной шеей на мускулистом туловище. Конь громко заржал, вдалеке вынырнул ещё один и отозвался. Первый поплыл ему навстречу, иногда исчезая под водой и появляясь вновь.
А по берегу двигалось нечто странное: голова и туловище конские, а вот хвост, крылья, и что самое интересное — ноги — птичьи. Пливник поднял в приветствии руку, и удивительное существо кивнуло ему.
— Это птицеконь. А в пруду — водяные Белые Кони. Они и живут под водой.
Увидели они и Гуди — златорогого оленя, и Устимана — крылатого льва, и Аспида, и Вепря. И уже кружилась голова, и не укладывалось в ней то настоящее и живое, что проплывало сказочной чередой.
Пливник, закончив экскурсию, посмотрел на них с гордостью, но и вопрошающе. Лина решилась:
— Скажи, Хранитель, вот все, кого мы видели, они кому служат? Добрым или злым чародеям?
— Они — только средство, или, как вы говорите — инструмент. Кому в руки попадут, тому и служат. А кто-то и не дастся никогда. Вам нужно было увидеть их. Впереди путь долгий, не исключено, что встретите кого-то. Главное, не бойтесь. Страх от тайного и непонятого.
Пришло время прощаться. Пливник снял со своего пояса крошечный колокольчик и подарил его Лине.
И опять они шли. Митяй хотел многое обдумать, поэтому однообразие длинного тоннеля его не раздражало, напротив. Мерный шаг и тишина — завораживали. И показался этот путь необходимым и важным. Только сейчас он понял, что должен быть благодарен своему дару — умению слышать и слушать. И памяти, которая с готовностью прокручивала перед ним ленту разговора с Пливником, позволяя уловить главное.
Коридор постепенно расширялся, светлели стены и потолок, на них стали проступать удивительные картины. Краски переливались множеством оттенков, а картины казались живыми. Постоянно менялось действие, перетекая из одного в другое, и больше всего они напоминали огромные мониторы компьютеров.
Лина спросила:
— Как это может быть? Кто это сделал?
Обаян, конечно, видел это место не раз, но и он с восторгом смотрел по сторонам:
— Художники. Живопись не терпит спешки, для этого нужна вечность.